— Да! Сэр!
— Тогда готовьтесь. Выход через три недели.
Три недели для подготовки такого мероприятия было очень немного. Вернее, очень мало.
Вначале проработали варианты доставки в исходную точку. Потом нитки основного и запасного маршрутов. Потом составили список требуемого снаряжения и спецоборудования. Получили и проверили оружие. Продумали варианты связи. Составили пищевое меню на каждый день…
Потом отыскали вблизи части рельеф, похожий на тот, что был обозначен на карте, и исползали его вдоль и поперек на животах, отрабатывая план операции в условиях, максимально приближенных к боевым…
Потом написали домой взволнованные письма и в ближайший уик-энд как следует надрались в гарнизонном баре. Так, чтобы забыть, что этот выход может быть последним выходом в их жизни. А не только первым.
В назначенный срок их посадили в самолет, который два часа летел в совершенно неизвестном направлении. Может быть, на север. А может быть, на юг.
Через два часа ноль девять минут выпускающий показал на замигавшую над люком лампочку. И задрал вверх два пальца.
— Приближаемся к объекту. Готовность сто двадцать секунд.
Разведчики поднялись с сидений, подошли к десантному люку.
— Готовы? — кивком спросил выпускающий.
— О'кей! — задрал большой палец командир группы.
Выпускающий сдвинул в сторону запорные рычаги. Из черноты ночи в распахнутый самолетный люк ударил упругий поток воздуха.
— Первый пошел!
— Второй пошел!
— Третий пошел!
— Четвертый пошел…
В трехстах метрах над землей раскрылись серо-черные купола парашютов. Которые, если не ждать их, нельзя было различить ни с земли, ни с воздуха.
Приземлились удачно с разбросом лишь в несколько десятков метров. Купола собрали вместе, затолкали в наспех вырытую яму и покропили специальным раствором, который в течение нескольких часов должен был превратить их в не поддающуюся опознанию труху.
Азимут сорок пять. До первой промежуточной остановки — тринадцать миль пешего хода. Там переждать дневной свет и в следующую ночь пробежать еще семнадцать миль. Потом еще одна дневка. И еще те, что в остатке, двенадцать миль.
Передвигались быстрым шагом, сознательно избегая легких путей — железнодорожных магистралей, шоссе, троп и открытых пространств. Шли напрямик, продираясь сквозь густолесье, расцарапывая о невидимые ветки лица. Один раз чуть не утонули в болоте, которое почему-то не было помечено на карте. Бултыхались часа два, порой погружаясь в болотную жижу с головой, хлебая гнилую водичку через рот и нос, отплевываясь и проклиная нерадивых топографов, обозначивших вместо трясины легкопроходимое редколесье.
И все же в контрольное время они были на месте. Хотя и стоил этот ночной марафон по пересеченной местности пяти-шести потерянных фунтов живого веса каждому. Ну ничего, лучше похудеть на десять фунтов, бредя по малоприспособленным для пеших прогулок буреломам, чем набрать дополнительных девять, восемнадцать или двадцать семь граммов, передвигаясь по удобной дороге. Такая прибавка в весе менее совместима с жизнью, чем самая дистрофичная худоба.
Все. Прибыли. И главное, что прибыли живыми. Кабель нашли довольно быстро. С помощью небольшого, напоминающего радиоприемник локатора. Улавливающего радиоизлучения чужих телефонных разговоров. Даже если они защищены бронированным кабелем.
— Здесь! — показал рядовой Доутсон.
На ближайшие высотки поставили вооруженное до зубов, с приборами ночного видения охранение. На случай, если кто-то проявит излишнее любопытство к копошащимся в темноте ночи фигурам.
Над местом подкопа растянули размалеванную под цвет окружающей местности палатку. Чтобы со стороны и особенно с воздуха нельзя было ничего заметить. И чтобы меньше был слышен шорох лопат, выбирающих из земли и отбрасывающих в сторону грунт.
Под кабель подрывались с двух сторон для удобства работы с ним. Локатор показывал приближение. С каждой минутой.
— Есть!
Пространство вокруг кабеля зачистили руками, проложили все вокруг тканью, чтобы лишний сор не навредил предстоящей работе, и вытащили «слухача».
Бронированную оплетку просверлили с помощью миниатюрной ручной дрели специальным, способным расковырять даже насавский титан алмазным сверлом. Потом под изоляцию одну за другой вогнали несколько тонких иголок. И включили прибор на прием. Из десятков разноголосых номеров выделили один. Главный. Тот, ради которого был проделан весь этот неблизкий путь.
— Включаю запись, — сказал капрал Джонстон. — Освободившимся усилить боевое охранение. Охранению быть готовым к отражению атаки. — И надел наушники звукового контроля.
Запись пошла…
Три минуты наушники только шипели и трещали в уши. Пока сквозь помехи не прорезался голос. Чем-то очень знакомый голос.
— Але. Ребятки. Але… Команде триста семнадцать ответить на запрос тридцать первого. Вы слышите меня?
И далее:
— Фиалка.
Фиалка.
Фиалка…
Что за черт? Почему тридцать первый? Откуда тридцать первый?! Это же кабель спецсвязи противника! Откуда там быть тридцать первому? Что за бред? Что за слуховые галлюцинации?
— Вы слышите меня? Не прикидывайтесь глухонемыми. Дайте сигнал подтверждения. Откликнитесь, команда триста семнадцать.
И снова:
— Фиалка. Фиалка. Фиалка… Фиалка — это же пароль! Наш пароль. А кабель противника…
— Ну вы будете отвечать? Я же знаю, что вы меня слышите. Я же знаю контрольные сроки… Тридцать первый приказывает ответить триста семнадцатому!
— Триста семнадцатый на связи.
— Вы меня слышите?
— Слышу.
— У вас все в порядке?
— Что?
— Ну в смысле — все.
— Все в порядке.
— Тогда оставайтесь на месте и ждите эвакуации. Я высылаю за вами вертолет. Он прибудет минут через двадцать. Обозначьте посадочную площадку огнями. Все. Конец связи.
Вот ни хрена себе!
— Как так через двадцать минут? — удивились собранные вместе разведчики. — Мы же два часа на самолете летели. А они хотят за двадцать минут вертолетом. Это что же за вертолет такой сверхзвуковой.
— Нормальный это вертолет. Просто мы, похоже, никуда не летели. В смысле летели, да не прилетели. Сдается мне, что нас на одном месте крутили. Как лошадей на цирковой арене.
— Зачем крутили?
— Чтобы в заблуждение ввести. Чтобы мы поверили, что нас действительно забрасывают в тыл к противнику.