В доме стоял непереносимый смрад. Я вышел с Гордоном на улицу, закурили, и старик сказал задумчиво:
— Жуткие вещи происходят… Мы всю жизнь верили в величие и силу закона…
— Что — перестали верить?
— Нет, не хочу… Но вы посмотрите — зловещие преступления становятся актами возмездия… — Он растерянно развел руками.
— Не усложняйте, Марк Александрович. Балбес Любчик прав — волки от испуга скушали друг друга.
Я не выпускал из руки связку ключей, поскольку три ключа были обычными, встречающимися каждый день, а четвертый — совсем непривычной конфигурации, с фигурной головкой и крупно нарезанной бородкой.
— Взгляните, Марк Александрович, — показал я связку. — Мне почему-то кажется, что это ключ к какой-то большой и интересной тайне…
— Может быть, к большим ценностям, — усмехнулся Гордон. — Но где этот замок, который открывает хитрый ключ? В Нью-Йорке? Или здесь? Что это, ключ к секретному сейфу или банковскому хранилищу?
— Задайте мне вопросы полегче, Марк Александрович, — засмеялся я. — Это знал только Бастанян. Но он умер. И умер Нарик. А мертвым не нужны ценности и не интересны никакие тайны…
В справке департамента автомобильного учета сообщалось, что автомобиль «корвет» 1990 года выпуска с регистрационным номером «XYI-WAM» принадлежит Вадиму Рындину, который живет в штате Нью-Джерси, в городке Клифсайд. По просьбе Полка автомобильная полиция передала ему также номер карточки социального страхования Рындина, которая в Штатах сопровождает каждого человека от рождения до смерти.
Время изменило свой привычный объем для Полка — он очень торопился, и часы, набитые его энергичными поисками, заскакали, как минуты. Ждать было некогда, и он не стал запрашивать Службу иммиграции и натурализации, а поехал сам в их нью-йоркский офис. За полчаса ему нашли досье Рындина, в котором была собрана вся информация о его жизни до приезда в Америку. Дальше шли несколько пустяковых справок. И все. Пустота.
Но из бумажек, которые Полк с огромным интересом прочитал, он узнал, что Рындин — квалифицированный рейнджер, бывший кагэбэшник, провоевавший в Афганистане с обеих сторон линии фронта. Полку не хватало времени, но он не хотел и не мог привлечь к себе в помощь никого из сотрудников. После сообщения Анжелы о задушевной беседе в машине возможного убийцы Рындина с его коллегой Майком Конолли Полк больше не верил никому и должен был всю работу выполнить сам.
Он знал, что человек должен оставлять множество бюрократических следов, и направил кучу запросов во все мыслимые организации, с которыми Рындин мог вступать в контакт, — от электрической компании «Кон Эдисон» до министерства обороны США. Неведомо, где могли найтись какие-то сведения о Рындине, но он старался не пропустить ни одной щели.
Самой большой удачей был ответ из военного Ветеранского госпиталя в Бей-Ридже. В архиве разыскали справку о том, что в 1990 году Рындин проходил у них обследование на предмет установления ему инвалидности. Рындину отказали и сняли с учета в госпитале, как не имеющего статуса американского военнослужащего. Там же была справка о том, что документы о состоянии его здоровья были направлены по месту лечения — в больницу Кони-Айленда.
Вот и замкнулся круг.
Разыскивая убийцу Дриста на кухне кафетерия больницы, Полк и вся полицейская команда совершали одну и ту же ошибку — они искали убийцу среди персонала, а он скрылся в многотысячной ораве пациентов, прошедших через этот огромный госпиталь.
Безусловно, Рындин, регулярно бывавший в госпитале, знал там все. И запертая дверь на кухню была для него смешной преградой — он мог этот замок открыть скрепкой для бумаг.
Ах, как было бы уместно сейчас поговорить с лейтенантом Джорданом — старой полицейской собакой и очень неглупым человеком! Но Полк вспоминал его тяжелое лицо, цвета остывшего чугуна, и сразу же отмахивался от навязчивого желания посоветоваться с ним. Он им никому не верил.
Раздался звонок, Полк схватил трубку — он дожидался ответа из нью-джерсийской полиции.
— Здравствуйте, господин Полк! — услышал он возбужденный женский голос. — Это Анжела Мкртчан. Вы меня помните?
— Да, конечно, помню. Что-нибудь случилось?
— Да! — радостно закричала темного колера блондинка Ангел. — Левон жив! Он жив, слава Богу! Он просто не может связаться с нами!..
Полк замер, осторожно сказал:
— Я очень рад. А откуда вы узнали об этом?
— Сегодня пришли счета по его кредитным картам. Я все сверила — даты, когда он тратил деньги в России. Он в Москве потратил много денег. Я думаю, Левон закупал там картины — значит, он жив. Не знаю, почему он не может позвонить мне, но он наверняка жив!..
Полк сдержанно спросил:
— Анжела, вы где находитесь сейчас?
— В галерее. А что?
— Нет, нет, я просто поинтересовался. А счет перед вами?
— Да, вот он…
— Посмотрите, когда были совершены платежи?
Анжела зашелестела бумажками и радостно продекламировала:
— Вот смотрите — первый платеж 4 сентября, потом весь сентябрь и октябрь, а последний — пять дней назад. И здесь есть уведомление, что Левон снял деньги со счета до лимита. Они пишут, надо подать ходатайство об увеличении ему кредитной линии…
— Хорошо, я рад за вас, Анжела, — тускло сказал Полк. — Может быть, все удачно разрешится. Сейчас у меня к вам есть просьба. Я хочу обстоятельно поговорить с вами. Есть целый ряд важных вопросов, но я бы не хотел это делать в галерее. Тем более — у нас. Вы не возражаете, если в конце дня я приеду к вам домой?
— Конечно, нет! Приезжайте.
— Не говорите, Анжела, никому о нашем свидании. Я буду у вас около шести. Договорились?
— Хорошо… До вечера…
Полк положил трубку, собрал все бумаги в пластиковую папку и бросил ее в сейф. Достал оттуда маленький диктофон «Сони», включил его на запись и воспроизведение — японская вещица работала отменно.
Телефон зазвонил снова. Он взял трубку и услышал голос московского полицейского Ордынцева:
— Здравствуйте, Полк. На этот раз я не сомневаюсь, что не разбудил вас. У меня, наоборот, день кончается.
— Моему дню сегодня, боюсь, конца не будет. Какие-нибудь новости?
— Мы нашли убийц Бастаняна, место, где они его держали, и документы…
— Вы их задержали? Что-нибудь они говорят? — спросил Полк.
Ордынцев на другом конце провода мрачно хмыкнул:
— Они уже никогда ничего никому говорить не станут. Их здесь всех перебили, при этом довольно брутальным способом.
— Какие-то предположения на этот счет? — спросил Полк.
— Да! Это похоже на работу московских вьетнамцев. В справке, которую я вам сегодня отправлю, я изложу свои соображения на этот счет. Думаю, что можно официально объявлять о смерти безвестно пропавшего Бастаняна. У меня здесь его документы и ключи. Какие-то носильные вещи, в общем, всякая чепуха…