— Совершенно с вами согласен,— вздохнул шаман.— Где теперь я найду такого старательного и послушного ученика? А вы, молодой человек, не желаете...
— Не желаю,— отрезал я.— Мне хватило вчерашнего урока!
— Конрад, но это значит — не все потеряно! — обрадованно воскликнула Коллет.— Мы ведь знаем, куда отправился Гарольд! В Гремзольд! Точнее — в Бублинг. Анне теперь тинктура ни к чему, но она ведь умница — сообразит, что здесь мы ничего не нашли. Значит, она сбережет ее для тебя!
—Точно! Выступаем немедленно!
— Молодой человек, молодой человек! — Шаман вцепился в рукав Николаса.— Я чувствую в вас большой потенциал! Вы могли бы стать моим учеником!
— Дедушка,— Николас печально посмотрел на старика с высоты своего роста, — я видел, во что превратился мой отец, владевший вашим искусством. С тех пор я стараюсь держаться от магии подальше!
— А может быть, вы? — Шаман обернулся к Андрэ.
— А?
— Понятно, извини! — Шаман пристально посмотрел на Жака.—А вы, молодой человек, не хотели бы стать моим учеником?
—Я? — Лицо Кошона удивленно вытянулось.— Но я же... я же...
— Не имеет значения, кем вы были раньше! — вкрадчиво произнес старик,— Вы начнете новую жизнь и со временем станете другим человеком. Даже не совсем человеком!
— Я...
— Жак, ты совсем сдурел?! — возмущенно пискнул Морган.— Что ты слушаешь этого шарлатана?! Ты имеешь честь служить настоящему магу, зачем тебе этот оборванец? Я ведь обещал тебе — когда я верну человеческое тело и захвачу власть, ты станешь моим личным камердинером! Подумай, неужели ты готов отказаться от такой завидной участи?! Не слышу слов благодарности!
— Спасибо, господин! — пробормотал Жак, опустив голову. Потом решительно достал Моргана из кармана и передал опешившему Андрэ: — Извините,
господин! Ваше величество, позаботьтесь о нем! Я остаюсь!
— Жак...
— Не пытайтесь меня переубедить! Я все решил!
— Иди, Андрэ, мы тебя догоним.
—Жак! Мерзавец! Как ты мог?! Вернись, я тебя прощаю! Жак! Предатель!
Я хмыкнул, слушая удаляющиеся вопли Моргана. Посмотрел на понурого воришку.
— Опять предаешь друзей?
— Конрад, перестань! — ткнула меня в бок локтем Коллет.— Какой ты все-таки черствый!
— Нет, он прав,— вздохнул Жак.— Такой уж я есть. Хорошо быть сильным, ловким или талантливым. А когда весь твой талант — вовремя почуять опасность, что делать? Остаться верным проигравшей стороне, покорно подставить шею под веревку? Вам легко судить, ни разу не оказавшись перед таким выбором!
—Жак, я тебе не судья, — сердито буркнул я.— И насчет выбора ты неправ. Но это не мое дело.
— А я верю, что ты сможешь измениться,— ободряюще улыбнулась вору Коллет.— Ты еще станешь настоящим шаманом! Научишься искусству оборотня и, глядишь, так избавишься от страха и слабости!
— Спасибо...
— Слушай, старик,— я обернулся к шаману,— а почему ты не обратился в зверя, когда я гнался за тобой? Пристукнул бы меня — и вся недолга.
— Конрад, я же тебе говорила — чем сильнее маг, тем бережнее он относится ко всему живому!
— Девочка права,— покивал старик, потом несколько смущенно пояснил: — К тому же шаман может превращаться только в тотем своего племени.
— Э-э-э... так Стремительный Зверь, Попирающий Пески Двумя Огромными Лапами, это...
— Ну да, это пустынный тушканчик. И много мне толку было бы превращаться в него?
Запись в дневнике Конрада фон Кошта
от 7 августа 16... г. от Р. X.
Вновь и вновь поражаюсь я человеческой изобретательности!
Примечание на полях. Иногда неприятно поражаюсь.
Оставив Жака Кошона разбираться с его новой судьбой, наш отряд пустился в обратный путь. Ехать по собственным следам было, разумеется, намного проще, так что уже через неделю мы были в Нехрена-ско-дель-Пупо. Однако в городе нас ожидала проблема, о которой мы как-то не задумывались, хоть и могли бы предвидеть. Последний корабль в Европу отбыл несколько дней назад, и других до следующей весны не ожидалось.
Хуже того, по авторитетному заявлению начальника порта, мы не имели никаких шансов сесть на корабль ни в одном из портов на всем побережье. Большинство из них покинуло Южную Америку уже давно, торопясь пересечь океан до окончания навигации. Тот корабль, что отплыл незадолго до нашего прибытия, был из последних.
Эта новость просто подкосила нас. Одно дело — экспедиция, пусть и долгая, но жить в Нехрена ско-дель-Пупо до следующей весны — такая перспектива была как-то уж совсем унылой.
— Нет... ну в общем, если не быть снобами, то город довольно миленький.
Николас поперхнулся пивом и обвел взглядом трактир, в котором мы остановились.
— И что же в нем миленького?
Нет, ничего такого ужасного ни в вышеупомянутом трактире, ни в самом городе не было. Обычный маленький, провинциальный городок, дремлющий под лучами августовского солнца. Как поведал нам Боливар, зима скоро кончится и станет теплее. Думать об этом не хотелось. Ничего ужасного, всего лишь ощущение затягивающего сонного болота. Прохожие — это сразу бросалось в глаза — передвигались по улицам нога за ногу и выползали из домов только при крайней необходимости. Основное же времяпрепровождение местного населения заключалось в какой-то бесконечной сиесте.
Что уж совсем плохо, настроение это было заразным. То есть, конечно, Андрэ и прежде не отказывался бездельничать сутки напролет, но, когда Коллет провела весь день в кресле-качалке на веранде трактира, я забеспокоился. К сожалению, мое беспокойство разделял только Транквилл, мнение которого могли услышать лишь я да Морган. Крыс, после того как Жак оставил его ради ученичества у шамана, пребывал в плаксивом настроении и на окружающее реагировал вяло. Николас в принципе был не прочь отдохнуть несколько дней, но перспектива застрять в таком захолустье на полгода его все-таки тревожила. Ярл еще не выбрал город, в котором будет скрываться от Ночного Магистра, но ни Нехренаско-дель-Пупо, ни Сан-Текилло ему не приглянулись.
В таком настроении нас и застал Архимед. Это он так представился — Архимед. Правда, сразу же добавил, что к древнегреческому Архимеду не имеет рои ным счетом никакого отношения, просто имя случайно попалось на глаза его батюшке и запало в душу. Как оказалось, давая сыну такое имя, греческий купец Сократ Аннунакис определил судьбу своего чада. Архимед с младых ногтей никакой склонности к благородному купеческому делу не проявлял, а интересовался исключительно всякими механизмами, техническими приспособлениями и прочими заумными вещами. Ушлый купец быстро сообразил, что такое увлечение младшего сына можно поставить на службу торговле, и некоторое время Архимед послушно усовершенствовал корабли отца и разрабатывал устройства, ускорявшие погрузку и выгрузку товара. В конце концов ему это надоело, и парень, тайком пробравшись в трюм генуэзского торгового корабля, отправился повидать мир. Бродяжничал Архимед Аннунакис, как я понял, довольно долго, успел даже побыть студентом знаменитого Парижского университета и университета в Гейдельберге, но классическое образование его разочаровало. В Южную Америку он попал недавно — совершенно случайно — и застрял в Нехренаско-дель-Пупо основательно.