– Меня зовут Рыжий Молот, – начал хозяин лодки. – А вам, как я погляжу, необходимо срочно куда-то попасть и при этом остаться незамеченными. – Прежде чем Шэгот ответил, он продолжил: – А это мой двоюродный брат, Кузнец.
– Кузнец?
– Просто он хочет, чтобы его называли именно так, – пожал плечами рыжий.
Сбитый с толку Шэгот хмыкнул. Он растерялся и никак не мог собраться с мыслями.
– А как насчет старика?
– Это Странник. Мой отец. Он состарился и стал нерасторопен. От него теперь нет никакого толка. Однако он не собирается бросать дело всей жизни. Приходится брать его с собой.
– Нам действительно нужно пересечь пролив и добраться до западного побережья Орфланда, а именно в Тирво или даже к мысу Гладнера, что на территории Фрисландии. Вы бы сильно нам помогли.
– Пожалуйста. Только договоримся о цене и разгрузим лодку, – кивнул Рыжий Молот. Воздух наполнился зловонием, исходившим от рыбы.
– Мы вам подсобим, – пообещал Шэгот. – Обговорим цену.
Поначалу Рыжий Молот потребовал тридцать пять золотых монет.
– Нет. Разве мы похожи на идиотов? – засмеялся Грим. – Да у нас и нет таких денег. Мы же не короли. Ни у кого из нас нет при себе золота. Вы сумасшедший. Радуйтесь тому, что получите пять серебряных сантеринских пенни.
Торговались они недолго. Шэгот торопился. А рыбакам не терпелось разгрузить улов. Течение менялось.
– Мы слишком добры к ним, Грим. Они попытаются нас ограбить, – изрек Свэйвар. Он только что споткнулся об огромный мешок с еще трепыхавшейся рыбой.
– Нас шестеро. Может, эти здоровяки и держат язык за зубами. Но долго это не продлится. Держу пари, у них в трюме какой-нибудь груз. Мы поможем защитить его. В обмен на это рыбаки доставят туда, куда нам нужно.
Шэгот знал, о чем говорил. Он и сам промышлял контрабандой, покуда не примкнул к Эрифу.
– Грим, в их глазах есть что-то дьявольское.
– И я их понимаю. Для таких бедняков, как они, этот день выдался на редкость удачным.
Свэйвар продолжал подозревать рыбаков в заговоре. Рыжий Молот мог продать их в рабство Гладнеру.
Каждый раз, когда Шэгот встречался взглядом с Молотом или Кузнецом, он читал в нем любопытство. Словно они знали, что его тревожило. И это их забавляло.
Шэгот был уверен, что детально изучил троицу. Простые рыбаки, может, контрабандисты. Такие не способны на предательство.
Для Шэгота же денек выдался на редкость тяжелым. Из-за усталости он чувствовал себя драной тряпкой.
– Разбудите меня, когда начнем тонуть, а вода подберется к моей голове, – приказал он Торкалсонам.
Шэгот нашел на палубе более или менее укромное местечко. Ему было наплевать, что там не за что держаться. Повсюду воняло рыбой.
Туман вновь сгущался.
Гриму казалось, что он заснул.
Шэгот крепко спал, однако во сне все было как наяву. Туман рассеялся. Море успокоилось. Резвясь в воде, лодку окружили морские жители. Прекрасные русалки, которые отличались от земных девушек своей необычайной красотой, пели рыбакам песни. Казалось, Странник благословляет их. Когда лодка вышла в открытое море, он словно помолодел.
И вдруг все изменилось. Море потемнело. Нарастающие волны бились о борт судна. Морские жители пропали.
Вскоре лодка устремилась в пасть надвигающегося шторма. Рыбаки оставались невозмутимыми, даже когда волны стали заливать палубу, изрыгая белую пену.
Невозмутимые рыбаки продолжали плыть вперед.
Они больше не болтали друг с другом. Их лица приняли суровое выражение. Троица молча управляла судном. Шэгот не понимал, как им удается сохранять спокойствие.
Грозовое небо пронзили ослепительные молнии. Некоторые сверкнули невдалеке от лодки. Одна угодила в Рыжего Молота.
И тогда Шэгот понял, что эта сумасшедшая троица вела его и остальных на верную погибель.
Когда его глаза оправились от вспышки, он увидел, как Рыжий встал посреди палубы и воздел руки к небесам. Его громогласный смех можно было сравнить с раскатами грома. Молот приветствовал нежность шторма.
Наконец-то Шэгот осознал, что его судьба зависела отнюдь не от безумных рыбаков. Им овладел дикий ужас. Такого страха он не испытывал даже кромешной ночью, находясь на вражеской территории.
Странник ощутил, как изменяется мироощущение Шэгота, когда того обуял страх. Он повернулся спиной к буре и посмотрел Гриму прямо в глаза.
Последний чуть не крикнул «мама».
Странник был стар. Но не так, как раньше. Теперь от него исходила сила и твердость. Шэгота вновь обуял ужас, когда он заметил, что у Странника всего один глаз.
Прежде чем Грим успел захлюпать носом, его поглотила тьма.
Лодка превратилась в золотой корабль. Она выплыла из шторма в изумрудное море, какое не доводилось видеть еще ни одному торговцу или искателю приключений. Корабль, коим управляли невидимые силы, подошел к набережной, вымощенной розовым гранитом. Услужливые и болтливые гномы с густыми бородами пришвартовали судно и поднялись на его борт. Они снесли спящих андорэйцев на берег, а после потащили их по длинной дороге в огромный замок, который едва можно было различить на вершине отвесной скалы.
Корабль, море, гномы, гора, замок… Все это словно сошло со страниц древних преданий.
Где-нибудь по дороге обязательно встретится радужный мост.
Покачивая головами, потрясенные жители Ары рассеянно блуждали по деревне. Целый день стерся из их памяти.
В их отсутствие кто-то или что-то побывало в селении. Ничего не пропало. Все было в полном порядке. Однако кто-то все же прошелся по деревне и заглянул в каждый ее уголок.
Внезапно из льдохранилища раздался крик. На него тут же сбежались все жители. Их взору предстал огромный улов рыбы, какого они до сих пор не видали. Кто-то ниспослал на деревню благословление.
Народ рассеялся по селению в поисках ножей для потрошения и разделки рыбы. Завзятые ворчуны начали брюзжать. Им придется потрошить, разделывать, нарезать рыбу и вытаскивать из нее икру в таком темпе, в каком они прежде никогда не работали.
Некоторым невозможно угодить.
Таких, как Бронте Донето, которого Патриарх отправил к Серифу, называли епископами без трона. Он принадлежал к членам Коллегиума. К тем его неприметным и свирепым представителям, которых практически никто не знает. Епископ Сериф, будучи ставленником Патриарха, также не имел о Донето ни малейшего представления. Иначе у него поубавилось бы самоуверенности в ожидании следующей встречи с легатом.