Не важно. Купцы разберутся. И непременно взвесят каждую. Торговцы не доверяли ни единой душе. А особенно тем, чье имя и слава были у всех на устах.
Покончив с грабежом, Грим взвалил на плечо мешок с головами священников и отправился на Мадурскую площадь.
Мешком послужила рубаха самого крупного брата.
Раны Шэгота причиняли ему нестерпимую боль. Он волновался за Свэйвара и надеялся, что богам хватило мозгов защитить его. Без помощи Асгрима задание обречено на провал.
Андорэец пришел на Мадурскую площадь. Всем уже стало известно о случившейся резне. Тела мертвецов ограбили. Теперь здесь с фонарями и факелами бродили добропорядочные жители. Охая и ахая, они вспоминали те времена, когда в Бросе царил порядок, а стражи не допускали подобных зверств.
Такова уж человеческая сущность.
Шэгот зашагал к цитадели Бруглиони. Может, ему удастся оказаться там прежде плохих известий.
Указанные ворота стояли приоткрытыми. Стражников не было. Грим прошел через задний двор и направился в покои отца Обилада. Дверь внезапно распахнулась. За ней находился Обилад и еще один человек.
– Какого черта вы задержа… – прогремел голос незнакомца. Он оборвал фразу на полуслове, когда понял, что прибывший пришел один и что им оказался Шэгот. Он вытаращил глаза. То же сделал и отец Обилад. Незнакомец потянулся к рукоятке меча, однако не вытащил его из ножен. Шэгот предостерегающе покачал головой.
– Старик, ты должен мне деньги. – Андорэец извлек из мешка голову Родриго Колони.
– Милостивый Аарон! Святой Келам! – Отец Обилад сделал знак, оберегающий его от сглаза Помощников Ночи. – Вам обязательно надо было…
– Вы же не поверите просто моим словам, не так ли? Вы брос. Полегче, приятель. – Незнакомец, бледный как смерть, стал тихонько пробираться к выходу. – Стой спокойно. Я сегодня не в духе.
Шэгот бросил мешок на пол.
Оба человека выругались. Они с ужасом посмотрели друг на друга.
– Это же Стратер Арнот! И Юнгер Триллинг! Высокопоставленные лица из Кастеллы. Что вы натворили? Вы убили восьмерых братьев? Неужели? – Вдобавок к голове Родриго Колони перед глазами двух людей предстали еще восемь.
– Мне помог брат.
– Восьмерых. Опытных воинов братства. Вы двое. Что за демонов я нанял?
Шэгот решил, что с ним разговаривает Палудан Бруглиони.
– Нам пришлось их убить. Они похитили объект, – сказал он.
– Что вы наделали? – запричитал священник, обращаясь скорее к себе, чем к Шэготу.
– Вам следовало задаться этим вопросом прежде, чем нанимать нас, – ухмыльнулся Шэгот. – Давайте-ка устроимся поудобнее и подождем новостей. Ты. Отдай мне свою дрянную игрушку. Покуда не сделали ничего глупого и не погибли. Вы Глава Бруглиони? Молчите? Ну и ладно. Ступайте-ка с этой вонючей старой рохлей вон к тому фиговому дереву. Так мне будет легче за вами присматривать.
Шэгот вытащил древний меч. Оружие словно источало мрак. Взяв его в руку, андорэец почувствовал прилив сил. Он не заснет, пока держит меч. Забудет о боли. С оружием в руках Шэгот ощущал себя так, будто с легкостью мог победить даже время.
Тот, кто, вероятно был Палуданом Бруглиони, бросил на меч презрительный взгляд. А вот глаза отца Обилада вылезли из орбит. Он захныкал, а потом, заикаясь, тихо воззвал к своему Богу, дабы тот уберег его от жестокости Помощников Ночи.
Вести с Мадурской площади прибыли позже, чем Шэгот ожидал. Начало светать. Коварный, соблазнительный сон делал все, чтобы сломить магию древнего меча.
Непреодолимое желание поспать улетучилось, как только в поместье вбежал маленький, худой, слегка косматый человек.
– Палудан, вот вы где. Ужасные известия! Ужасные известия! Акато, Гилдео, Фалуда, Пигнус, остальные… они все мертвы! Погибли! На Мадурской площади! Их убили! Как и охранников Родриго Колони! – сообщил он, задыхаясь.
Посланник был настолько взволнован, что продолжал говорить до тех пор, пока, решив перевести дух, не заметил Шэгота и головы.
– Черт!
– Вот именно, – подтвердил Шэгот. Он чувствовал себя богом. Эти южане такие предсказуемые. – Присоединяйся к остальным.
Вновь прибывший осмотрел головы.
– О, Святой Келам и Отцы Церкви! Стратер Арнот! Секретарь Особой Канцелярии. Палудан, что здесь происходит?
Шэгот предположил, что этот человек, наверно, и был тем самым жутко умным Гервасом Салудой, с которым Палудан подружился в пору своей юности, когда сбежал ночью из дома и присоединился к толпе сирот и разбойников. Впрочем, в эту легенду никто не верил. И все же Гервас недаром заслужил свою репутацию.
– Держите руки у меня на виду. Если, конечно, не хотите, чтобы ваша голова присоединилась к уже существующей коллекции, – приказал Шэгот.
– Он бездушный, не злите его, – взвыл отец Обилад. – Он неуязвим. Этот древний меч… Его выковали, когда миром управляла Тирания Ночи.
– Спасибо, – поблагодарил его Шэгот. – Старый пень говорит правду. Впрочем, правда и то, что я сейчас поведаю вам. Люди, которых вы послали нас убить, опростоволосились. Вместо нас они прикончили охранников Колони. А эти восемь появились в разгар потасовки. Они прихлопнули всех, кроме Родриго. Забрали его с собой. Мы с братом преследовали их. Мы ведь заключили контракт с Бруглиони. Эти типы отказались сотрудничать. Поэтому нам пришлось обезглавить их. Мы решили, что, отомстив за смерть ваших ребят, сможем заработать премию. – Шэгот пнул голову Палудану Бруглиони. Она, перекатываясь через нос, изменила траекторию и направилась к Гервасу Салуда.
– Что вы натворили? – вопрос Палудана был слабый и чуть ли не риторический.
– Какие демоны управляют вашей душой? – горестно спросил отец Обилад. – Ужас каких древних времен вы принесли в нынешний век, в сердце епископской веры?
– Вы должны мне двести золотых дукатов. Плюс награду за отмщение ваших людей, – напомнил Шэгот.
– Обилад, сходите за деньгами. Не вздумайте предпринимать никаких глупых действий по дороге. Вы меня поняли? – Палудан Бруглиони подчинился воле Ночи.
– Да, сэр, – поклонился священник.
– Прекрасно. Поторопитесь. Если станете медлить, я заподозрю неладное, и тогда погибнут люди. – Шэгот тоже все прекрасно понял.
Когда отец Обилад удалился, андорэец пнул еще одну голову.
– Эти люди из братства знали о том, что должно случиться на Мадурской площади. Откуда?
– Что вы наделали? – вновь запричитал Палудан.
«Пошатнул устои Броса», – подумал Шэгот.
Ни разу в своей жизни не имел он такого большого влияния. Даже в эпоху расцвета старлангийских набегов на побережья острова Восьмерых, где от действий Шэгота пострадало так много людей, при этом не имея ни малейшего представления о том, кто он такой.