Человеку свойственно надеяться на лучшее. Пусть суровая реальность раз за разом обрушивает возведенные на песке замки, надежда продолжает теплиться даже в самой пессимистичной душе.
В моей вполне пессимистичной душе, например, теплилась надежда отвезти спасенную девчонку в контору и в спокойной обстановке выяснить, кому я перебежал дорожку. Алекс в эту идиллию никак не вписывался — в силу безалаберного характера и болтливого языка.
Увы, мои надежды в очередной раз оказались разбиты — судя по горящему в окнах свету, Алекс успел вернуться в контору раньше нас. И можно было с уверенностью предположить, что заночевать он собирается на рабочем месте. В последнее время вялотекущая конфронтация между Алексом и Марго, его супругой, опять перешла в стадию обострения и вот-вот грозила перерасти в локальную термоядерную войну. Если отбросить в сторону корпоративную солидарность и мужскую дружбу, приходилось признать, что Алекс — болван и сам полностью виноват в своих проблемах. Любящая женщина способна простить мужу невнимательность, хроническое безденежье и даже перманентный кобелизм. Но не все же сразу!
Постоянно общаясь с Алексом уже много лет, я искренне считал Марго святой. Ее терпение меня неизменно поражало, но в последнее время, видимо, даже оно иссякло — мой напарник все чаще оставался ночевать в конторе, благо у нас целых три комнаты. Одна — проходная — служит приемной, во второй из соображений экономии живу я, а третья используется для разных целей: в качестве склада, лаборатории или, например, временного укрытия для важного свидетеля. Вот уже несколько недель подряд, с перерывами в два-три дня максимум, в ней укрывался от жены Алекс. Даже домашние тапочки завел.
— Извини, я надеялся ввести тебя в курс дела до того, как ты познакомишься с Алексом. — Я развел руками. — Видимо, не судьба. Запомни главное: как только он тебя увидит, сразу распушит перья. Хвост у него хоть и потрепанный, но вполне еще павлиний. Не вздумай принять его заигрывания всерьез, этот Дон Жуан влюбчив, как мартовский кот, и уровень морали у него примерно такой же. Но в остальном он неплохой мужик, ты его не бойся…
— Я никого не боюсь! — немедленно вздернула нос девчонка.
— Угу, — буркнул я, не желая втягиваться в бессмысленный спор, открыл входную дверь и посторонился, пропуская гостью вперед.
— И-и-и! — завизжала девчонка и мгновенно оказалась у меня на руках..
Ми-ми, вышедший нас поприветствовать, от неожиданности выпустил струю горячего пара и попытался спрятаться под вешалку, не поместился, свалил хлипкое сооружение и, окончательно обезумев от страха, повизгивая, скрылся в глубине квартиры. На смену ему — а как же, ведь прозвучал женский голос! — выскочил Алекс, на миг остолбенел, после чего стал судорожно кутаться в трогательный халат, расшитый мишками. Забытый одной из бесконечного множества пассий Алекса, халатик доставал напарнику лишь до середины бедер. На лестничной клетке за моей спиной послышался скрежет и лязг многочисленных затворов, и я успел лишь тоскливо пробормотать:
— Только не сейчас!
— Гражданин Фокс!
Я обреченно повернулся к соседке лицом:
— Да, Едвига Константовна?
— Вы… Вы… Потрудитесь объясниться!
— В чем?! — Я бы развел руками, но они были заняты. — Поверьте, я не хотел шуметь! Вешалка рухнула совершенно случайно.
— Ваше поведение! Что за бесчинство вы собираетесь учинить с этим ребенком?!
— Я?! Как вы могли такое подумать обо мне?! — вполне искренне возмутился я. — Ладно бы еще про Алекса! Но я-то никогда не давал малейшего повода усомниться в моем полнейшем благочестии!
— Тем не менее девочку на руках держите вы, гражданин Фокс! — непримиримо нахмурилась Едвига Константовна. — Да и гражданин Рейнард, как я вижу, присутствует, причем в виде, не допускающем разночтений!
— Но… — Когда соседка начинает обращаться ко мне «гражданин Фокс», мне в ее голосе чудится лязг ружейных затворов, и я невольно теряюсь. Даже боюсь представить, где и кем она работала до пенсии.
— Папа хочет сказать, что вы совершенно неправильно поняли ситуацию! — неожиданно подала голос девчонка.
— Папа? — Соседка подозрительно на нее уставилась, — Не знала, что у… Виктора Олеговича есть дети.
— Э-э-э… о-о-о… — Я заткнулся, не в силах вот так сразу осознать стремительное изменение своего семейного положения. Впрочем, девчонка прекрасно справлялась сама.
— А я с мамой живу в Питере! Родители давно развелись, и когда папа хотел меня увидеть, он всегда сам приезжал. А сейчас я к нему на каникулы приехала — очень хотелось Москву посмотреть! Мы гуляли, папа показывал мне город. И вот, как назло, я ногу подвернула… Папе пришлось меня на руках нести. А тут вешалка упала, я так испугалась!
Она произнесла свой монолог так искренне, с такими наивно-убедительными интонациями, что даже я засомневался, а нет ли у меня и в самом деле бывшей жены в Питере? Но я — это я, а закаленная регулярными боями с разносчиками рекламы Едвига Константовна — совсем другое дело. Тем не менее дальнейших гневных изобличений моего распутного облика не последовало. Соседка смерила подозрительным взглядом меня, потом Алекса и захлопнула дверь. Слушая, как гремят в обратной последовательности замки, я перевел дух и наконец вошел в квартиру.
— Какие неожиданные вещи приходится узнавать о старом друге! — воскликнул Алекс, когда я протиснулся мимо погибшей вешалки, опустил на пол девушку и запер за собою дверь. — Ты никогда не говорил, что у тебя есть взрослая дочь! Да еще такая… гм… оригинальная.
— Что это был за крокодил? — поинтересовалась «моя дочь».
— Что? Эй! Нехорошо так говорить про пожилую женщину!
— Да я не про соседку! — отмахнулась девчонка, подозрительно оглядывая квартиру. — Я про чудовище, которое вешалку повалило! Оно еще паром плевалось! Что это было?
— Это… будет трудно объяснить, — вздохнул я. — Вообще-то его тут не должно было быть. Алекс, я же просил…
— А я тут при чем? Я уходил всего на полчаса, оставил в двери записку с просьбой подождать. Записку никто не трогал… ну, кроме Едвиги, конечно, — сообщил Алекс. — Хозяин Ми-ми так и не явился. Да и новый клиент тоже. Я был вынужден весь вечер провести в компании этой твари!
— Значит, придет завтра, — развел я руками. — Он клиент, он может себе это позволить. И вообще иди оденься, выглядишь, как звезда шоу трансвеститов.
— Я бы с радостью! — взвился Алекс. — Но когда я вернулся домой, этот урод опять набросился на меня и повалил. Тебя не было, оттащить его было некому, и он не успокоился, пока не обслюнявил всю одежду. Пришлось стирать. Вот жду, пока высохнет.
— Похоже, это любовь! — хмыкнул я. — Не думал, что когда-нибудь скажу это, но… можешь взять мои джинсы. Твои коленки не настолько сексуальны, чтобы выставлять их напоказ.