– Не исключаю, что вы думаете объявить Седлмейр вольным городом, после того как я вытащу для вас каштаны из огня, истребив нордменов.
Выражение их лиц показывало, что его догадка попала в точку. Он не смог удержаться от смешка.
Мундуиллер решил смело играть в открытую.
– Вы совершенно правы, – сказал он и, обращаясь к запротестовавшим было коллегам, добавил:
– Он так или иначе об этом узнает или, что гораздо хуже, будет действовать, исходя из своих подозрений. – Обернувшись к Рагнарсону, он продолжил:
– По одному золотому сольди каждому солдату, по пяти сержантам, двадцать офицерам и сотню лично вам.
– Интересно, – заметил Рагнарсон. – Целое состояние за одну ночь работы. Но пустяк по сравнению с тем, что мы уже захватили. Кроме того, у меня есть договор с королевой, и чем больше я узнаю эту женщину, тем более склонен следовать всем пунктам этого договора. Если бы эта леди не столкнулась со столь вопиющей беспринципностью, она могла бы стать одним из лучших правителей за всю историю Кавелина.
Последняя фраза была цитатой из сэра Андвбура – юного идеалиста, ставившего превыше всего процветание страны и считавшего, что аристократы должны быть хранителями добрых традиций и опекунами слабых, а не жестокими эксплуататорами по праву рождения.
Однако даже враги королевы не могли сказать о ней ни одного плохого слова. В мятеже нордменов не было ничего личного. В его основе лежала лишь жажда власти.
Рагнарсон восхищался этой женщиной в основном потому, что она не пыталась вмешиваться в его действия. В свое время и в других местах на него обычно обрушивалась лавина разнообразнейших указаний.
Другое дело Тарлсон. От него не прекращался поток посланий.
– Что же мы вам можем предложить? – спросил наконец глава делегации.
– Верность ее величеству.
Они долго топтались, уставясь в пол.
– А что, если Седлмейр и Дельхаген особым указом будут объявлены государственным владением под управлением Совета нордменов, ответственным непосредственно перед Короной? – поинтересовался Мундуиллер.
Большинство ходоков желали вовсе не этого, но их вождь прекрасно понимал, что ничего более существенного получить не удастся.
– Вы можете говорить от имени королевы? – спросил он.
– Нет. Только с ней. Но в том случае, если Седлмейр поклянется ей в верности, поддержит трон и будет честно противостоять мятежникам, я обязуюсь отстаивать перед Короной ваше дело. Полагаю, что ее величество, будучи родом с Аззуры Прибрежной, сможет проявить гибкость. Она не может не знать о Лиге Беделина и том, что входящие в нее города сделали для восстановления страны после войн.
– Нам надо взвесить то, что может произойти, если мы объявим о своей лояльности. Армии, состоящей из двух человек – Фиамболоса и Кирьякоса, – может оказаться недостаточно для того, чтобы противостоять разъяренным баронам.
– Не думаю, что бароны станут вас беспокоить до того, как избавятся от королевы.
– В таком случае мы должны оценить ваши шансы.
– Лучшего предложения не будет. Да и более благоприятной возможности вам не представится, – заметил Рагнарсон.
После того как депутация отбыла. Браги сказал Черному Клыку:
– С утра начинай сборы. Пусть создастся впечатление, что мы собираемся ускользнуть следующей ночью. Я не хочу ждать, пока они будут разыгрывать свои карты.
Следующей ночью снова появился Чам Мундуиллер. Он был ужасно расстроен и хотел знать, почему Рагнарсон уходит.
– Так как вы решили? – спросил Браги.
– За. Некоторые, правда, очень неохотно. Самые трусоватые полагают, что удача вам все же изменит. Лично я этим решением удовлетворен. Именно за это я и выступал.
– Значит, этой ночью?
– С нашей стороны все готово.
– В таком случае мы тоже готовы.
– Еще кое-что. Нам хотелось, чтобы вы поставили свою подпись под некоторыми положениями. Мы тоже подписались. Надо было заставить их сделать это, чтобы трусы в последний момент не отступили.
Изучив пергамент, Рагнарсон рассмеялся.
– В таком случае происходит обмен грамотами. Вот мои личные гарантии. – С этими словами он передал купцу подготовленный заранее документ. – Кроме того, я даю вам свое слово, которое стоит больше любой подписи. Если, конечно, ваша преданность королеве не будет вызывать сомнений.
– В качестве акта доброй воли хочу поделиться с вами информацией, которой за пределами Советов нордменов располагаю лишь я.
Рагнарсон вопросительно поднял брови.
– Каптал Савернейка совершает объезд баронов. Он тайно покинул Седлмейр как раз перед вашим приходом.
– Что из этого?
– Он утверждает, что настоящий ребенок старого короля находится под его опекой. Вы, надеюсь, слышали рассказы о подмене? Теперь Каптал вербует сторонников "настоящего" наследника.
– Каптал? Старец? – спросил Браги и описал колдуна, увиденного им и Насмешником в Рудерине.
– Следовательно, вы с ним встречались?
– Так. Походя. Вы, дружище, рассказали мне больше, чем сами представляете. Я возвращаю вам долг. Но прошу, пусть это останется между нами. За Капталом стоит огромная держава. Это Шинсан.
Кровь отлила от лица Мундуиллера, и он спросил:
– Какой им интерес в Кавелине?
– Только как путь на запад. Незаметно обретенный плацдарм, с которого Шинсан, выждав срок, начнет завоевание мирового господства. Все это, конечно, пока лишь мои домыслы под влиянием момента. Кому ведомы пути Шинсана?
– Справедливо. Выступаем через два часа. Я проведу вас к боковым воротам, находящимся под нашим контролем.
Проход Савернейк
Браги захватил Седлмейр, взял в плен нордменов и разоружил их войско, не нарушив сна жителей города. Барон Картье поверил в то, что Рагнарсон решил этой ночью снять свой лагерь.
Оккупировав Седлмейр, Браги сделал то же самое с Дельхагеном и лишь после этого действительно снял лагерь.
Теперь его армия насчитывала две с половиной тысячи человек, более половины которых были кавелинцы. Но среди них не было людей, которых он отправил с Рескирдом к броду у Армстида. Если придется драться, ему будет очень недоставать этих двухсот луков. Как ему стало известно, Драконоборец настолько успешно удерживал брод, что Водичка чуть было не решил повернуть назад. Однако с тыла на него неожиданно напала баронесса Брейтбарт. Рескирду едва удалось выскочить. Поспешно отступя к Востоку, он наткнулся на волстокинцев, форсировавших реку выше по течению. Побросав все, кроме оружия, лучники переплыли Эбелер и теперь скрывались в лесах Боденстида, Водичка выразил свою признательность баронессе тем, что захватил ее в плен и разграбил Дамхорст. Этот благородный воин, отбросив всякое притворство, двигался в направлении Форгреберга, грабя на ходу все и вся.