Когда она это сказала, я тут же вспомнил Морли Дотса. Затем подумал о себе. Зачем ты-то туда едешь, Гаррет, крутой парень? Тебя же никто не может подчинить. В мире нет силы, которая могла бы управлять тобой. И вот сейчас ты готов совершить такое, что ни одному идиоту в здравом уме не придет в голову.

Как и старик Тейт, я хотел увидеть женщину, которой удалось захомутать Денни.

Мы с Розой обменялись взглядами. Она решила, что я могу уступить.

– Будь осторожен, Гаррет. Постарайся остаться в целости и сохранности. Когда все кончится, дай мне знать о себе.

– Ничего не получится, Роза.

– А это могло бы быть забавным.

Она тронулась вверх по ступеням.

Снизу Роза смотрелась великолепно. Может быть…

Через несколько секунд после того, как за ней захлопнулась дверь и здравый смысл начал праздновать победу, в дверной проем просунулось обрамленное медью волос личико.

– Даже и не думайте об этом, Гаррет. Иначе я вас разлюблю.

И Тинни тут же исчезла.

Я набрал побольше воздуха, несколько раз произнес «Ух», принюхался, взял след и загалопировал за ней.

Пока я доскакал до верхних ступеней, она уже испарилась, оставив меня наедине с покойником. С дружком Денни. Я выглянул в сад и не увидел никаких признаков Розы или Тинни. Закрыв дверь, спустился обратно и обшарил карманы трупа.

Какой-то стервятник обошел меня. Карманы были пусты.

13

Старик Тейт как-то избавился от трупа. Думаю, бросил в реку. Я не спрашивал и ничего не слышал. О тех, кто отправился в свой последний заплыв, редко удается услышать.

Морли с тройняшками я разместил в жилище Денни; Морли решил, что идея замечательная. Весь вечер я провел в его забегаловке, ловя на себе колючие взгляды полукровок и надеясь, что меня озарит и я пойму, почему Дотс с такой радостью согласился принять участие в моем безумном предприятии.

Озарило меня разве что пламя свечей. И еще я понял, что не был там единственным наблюдателем.

С течением времени у вас вырабатывается шестое чувство. Так вот, мое уже через пятнадцать минут выделило парочку тяжеловесов. Один из них был человеком и на вид вполне мог бы сразиться с самим Плоскомордым Тарпом. Второй был настолько уродлив и так глубоко угнездился в темном углу, что я не мог определить, какой он породы. Наверняка полукровка. Наверняка в нем есть и тролль, и кобальд, но не только они. Его можно было бы поставить на бок, и он не стал бы ниже. Морду его, судя по всему, пришлось переделывать несколько раз, и не исключено, что после этого она стала лучше.

Бармен знал, что у нас с Морли деловые отношения. Он держался в рамках вежливости, и я поинтересовался у него, что это за типы.

– Я их не знаю. Уродина был здесь и прошлым вечером. Сидел всю ночь в своем углу и нянчил пиво, которое приволок с собой. Если бы он не заказал жратвы, я вышиб бы его отсюда.

– Хотел бы я взглянуть на это представление.

Я взял пинту воды, которую здесь выдают за пиво, и дал ему на чай, чтобы он раскололся.

– Может, ребята босса?

– Да нет, разве что из пригорода.

Так я и думал. Я их не знал, но смотрелись они как ходячее преступление.

Впрочем, мне-то что. Пока меня не задевают.

Расправившись с пинтой, я вылез из тошниловки. Есть и другие места, где можно приложить ухо к земле и понять, что происходит. Пошарив в нескольких местах, я ничего не обнаружил.

Забавно.

По пути домой я размышлял, начал ли стекольщик работу. Я не испытывал угрызений совести, поставив починку окна в счет Тейту.

Новое окно оказалось на месте и было прекрасно, как блондинка в наряде Евы. Я не успел порадоваться, как пришлось продолжить путь, вобрав голову в плечи и потихоньку замедляя шаги.

Не исключено, что я не смогу попасть домой.

Возникли определенные проблемы. Одну из них воплощал тип, торчащий под дверью могильщика. Даже не видя огонька его трубки, я чувствовал запах «травки». Вторая проблема находилась в моем жилище. Кто бы это ни был, он зажег все лампы, транжиря масло и повергая меня в уныние.

Я знавал одного любителя «травки». Еще одного дружка Денни. Еще одного бывшего солдата по имени Барбера, который накуривался так, что никогда не знал, в нашем он мире или в потустороннем. Парень этот вызывал жалость: его можно было подбить на что угодно, и он постоянно попадал впросак. Барбера был из тех, о ком Денни проявлял заботу.

И теперь приятели Денни решили, веселясь и хихикая, натравить Барберу на меня.

Я отступил в тень на углу квартала и уселся спиной к стене, которой не мешало бы иметь хоть один выступ. Вид отсюда был столь же приятен, как пейзаж с мусорной кучей.

Довольно долго ничего не происходило, не считая вспышек, когда охотник за мной в очередной раз раскуривал трубку, или появления алкашей, нагрузившихся настолько, что их не пугали ночные улицы. Наконец я кое-чего дождался: два человека появились проверить, как идут дела у любителя «травки».

Они прошествовали мимо, не заметив меня. А я их рассмотрел: мои добрые приятели Васко и Куинн.

Выходит, ребята, это вы захотели учинить мне пакость?

Я не двинулся с места, хоть и хотелось раскроить парочку черепов. Но меня все больше беспокоили лампы в моем доме. Васко и Куинн не пытались вступить в контакт с теми, кто там находился. Быть может, тот, кто укрылся в доме, не из их компании?

Тогда кто это?

Мой друг могильщик вернулся из ночной смены, как всегда, пьяным в стельку. Когда я бывал не в духе, я частенько желал, чтобы он навсегда остался в одной из выкопанных могил.

Сейчас он подгреб к моему окну и заглянул внутрь. То, что он увидел, явно его заинтересовало. Он пялился с минуту. Бросив взгляд по сторонам и никого не заметив (что придало ему храбрости), парень подкатил к моим дверям и толкнул их.

Двери распахнулись.

Барбера выскочил из тьмы, бросился на могильщика и молотил его, пока тот не свалился. Покончив с этим делом, Барбера направился в мою сторону.

Итак, послание предназначалось мне, но почтальон спутал адреса.

Я решил, что оставить его без ответа было бы невежливо.

Я выступил из темноты, когда Барбера поравнялся со мной. Он успел заметить меня боковым зрением.

– Привет, – сказал я.

Его глаза округлились. Он хотел было развернуться, но тут я врезал ему по уху дубинкой.

Ветеран не упал. У него лишь подогнулись колени и помутнели глаза. Я ударил его ногой, нанес крюк левой и обрушил дубинку на лоб.

Он зашатался чуть сильнее.

Этих травокуров не так просто уложить, когда они под кайфом. Пришлось выдать ему по полной норме и немного добавить сверх нее. Когда он уже не понимал, на какой планете находится, я схватил его за задницу, отвел в темный проулок и отвесил еще несколько ударов дубинкой. Затем взял кисет с «травкой» и, отловив пьяную помесь гнома с гоблином, заплатил ему, чтобы тот доставил кисет Васко. И велел передать, что бывший кавалерист зря тратился на охоту за морским пехотинцем.