Когда Тейт повернулся ко мне, его лицо светилось самодовольной улыбкой.
– Что вы на это скажете?
Кот с таким вдруг отяжелевшим языком, как мой, наверное, потянул бы весом на двух снежных барсов.
Я очутился в логове дракона. Только там, если верить легендам, могло быть столько драгоценных металлов, сколько окружало меня сейчас.
Когда же я немного пришел в себя, оказалось, что драгоценностей не так уж и много. Просто их было больше, чем я мог себе представить в одном месте. Несколько сотен грабителей, трудясь в две смены, вполне могли столько награбить за пяток лет.
– Откуда? Как?..
– Большинство ответов мне неизвестно, мистер Гаррет. Я располагаю лишь записями, которые оставил Денни. Мальчик писал их для себя и знал, о чем идет речь. Впрочем, информации достаточно, чтобы представить картину в самых общих чертах. Я думаю, что вы все прочитаете, прежде чем приступить к делу.
Я кивнул, совершенно не слушая. Мой друг Денни. Сапожник с набитым серебром подвалом. Денни, который упоминал о деньгах единственный раз: о причитавшейся ему доле за захват вражеского каравана с драгоценностями после нашей победы над венагетами на Грязной реке.
– Сколько здесь? – прохрипел я.
Лучше мне не стало. Карлик, угнездившийся где-то в затылке, начал вопить истошным голосом. Никогда не подозревал, что один лишь вид богатства может так скверно повлиять на меня.
– Шестьдесят тысяч марок в карентийских серебряных монетах. Эквивалент восьмидесяти тысяч марок в серебряных монетах других стран. Четыреста четырехунцевых слитков. Шестьсот двадцать три восьмиунцевых и сорок четыре слитка в один фунт. Сто десять фунтов в больших слитках. Около тысячи золотых марок. Много меди и олова, но они ничего не стоят по сравнению с серебром.
– Конечно, не стоят, если от пары медных монет не зависит, выживете вы или помрете от голода. Как он ухитрился это сделать? Только не говорите, что он тачал бальные туфельки для дородных герцогинь. Никто не становится богачом… трудясь.
Чуть было у меня с языка не сорвалось слово «честно».
– Торговля металлами. – Тейт одарил меня взглядом, означавшим «не будь идиотом». – Игра на изменениях в разнице цен между золотом и серебром. Покупка серебра, когда оно дешевле по отношению к золоту, и продажа – когда дешевело золото.
– Денни начал с денег, полученных в армии. Он ухитрялся совершать сделки в самые благоприятные моменты. Именно поэтому я просил вас обратить внимание на присутствие крови эльфов в наших жилах. Мы, ведущие свой род от эльфов, имеем особое чутье к серебру.
– Не морочьте себе голову, папаша.
– Вы должны согласиться с моими словами. Как иначе он сумел бы так преуспеть? Уж не думаете ли вы, что богатство нажито нечестным путем?
– Я согласен.
Не убедил он меня, что тут все чисто.
Каждый, кто способен предугадать изменение цен, мог разбогатеть подобным образом. Цена на серебро резко меняется в зависимости от успехов нашей армии в Кантарде. Огромный спрос на металл сохранится до тех пор, пока мир будет заражен неимоверным количеством магов, волшебников и колдунов.
Девяносто процентов мировой добычи серебра сосредоточено в Кантарде. Серебро – основная причина войны, скрытая официальными мотивами, в том числе историческими притязаниями. Может быть, если удастся избавить мир от магов с их ненасытной жадностью к мистическому металлу, кругом разразятся мир и процветание.
– Итак? – спросил Тейт.
– Что итак?
– Вы беретесь за работу?
Хороший вопрос, подумал я.
Я взглянул на Тейта: да он с ума сходит от страха, пытается втянуть меня в какое-то предприятие и дрожит, что я повернусь к нему спиной, как только узнаю всю подноготную.
– Папуля, – спросил я, – взялись бы вы тачать сапоги, не зная размера ноги? Не увидев человека, который собирается их носить? Не ведая, сколько вам заплатят? Я был ужасно терпелив только потому, что вы отец Денни. Но эти игры мне надоели.
Он принялся хмыкать и булькать.
– Кончайте, папочка. Развязывайте мешок и вытряхивайте все наружу. Посмотрим, пищит оно или мяукает.
Его лицо отразило боль, даже мольбу.
– Я всего-навсего остаюсь верным своему сыну. Стараюсь исполнить его последнюю волю.
– Мы воздвигнем ему монумент. Ну как, рыбка заговорит или?..
Или я лучше отправлюсь домой и благополучно пересплю похмелье? И почему люди так поступают? Они вытаскивают вас, чтобы вы им помогли, и тут же начинают врать и скрытничать. Но не перестают визжать, требуя результатов.
– Вы должны понять…
– Мистер Тейт, я должен понять только то, что происходит. Почему бы вам не начать с самого начала: поведайте мне все, что вы знаете и чего хотите от меня. И ничего не опускайте. Если я примусь за работу и выясню, что вы соврали, то ужасно рассержусь. А рассердившись, стану крайне неприятным.
– Вы уже завтракали, мистер Гаррет? Ну конечно же, нет! Роза подняла вас с постели и сразу привела сюда. Почему бы вам не подкрепиться, пока я приведу в порядок свои мысли?
– Да потому, что ничто не бесит меня так, как бессмысленные задержки.
Он побагровел. Старик, видимо, не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом.
– Рассказывайте, или я сваливаю. Мы попусту теряем время, а жизнь и без того коротка.
– Проклятие! Никто не смеет…
Я направился к лестнице.
– Хорошо. Постойте!
Я остановился.
– После смерти Денни я спустился сюда и увидел все это, – проговорил Тейт. – Кроме того, я нашел завещание. Юридически зарегистрированное!
Многие люди предпочитают не тратить времени на регистрацию, и все же в этом нет ничего особенного.
– Ну и что?
– В этом завещании вы и я названы его душеприказчиками.
– Ах, чертов недомерок! Пенек проклятый! Я бы сломал ему шею, если бы он сам не поспешил это сделать! Так вот в чем дело! Значит, вы переминаетесь с ноги на ногу и бросаете косые взгляды потому, что он привел чужака?
– Не совсем. Меня смущают условия завещания.
– Вот оно что! Наверное, он сообщает, что думает о своей родне?
– В некотором роде. Все, за исключением нашего с вами вознаграждения, он оставляет человеку, о котором мы даже и не слышали.
Я рассмеялся. В этом был весь Денни.
– Что с того? Он сделал эти деньги и имел право отдать их кому угодно.
– Не смею отрицать. И я, хотите верьте, хотите – нет, не стал бы возражать. Но ради Розы…
– Вы знаете, что он о ней думал? Хотите, я вам расскажу?