Выпрягающаяся из своей службы почта – это только одно из звеньев окончательного пренебрежения бедным или скромно живущим человеком. Он не может теперь пойти ни в театр, ни на концерт, не может поехать к родственникам в другую область, не говоря уж о санатории или курорте, в поликлинике на него смотрят в лучшем случае с терпеливой укоризной: «Зачем вы болеете? В вашем положении болеть нельзя».
И уж за странность не примешь: бедная, утонувшая в нищете и несправедливостях страна полностью перестраивается на обслуживание класса богатых. Такая инфраструктура. Так и отвечает чиновник подступающим к нему с вопросами старикам: такая инфраструктура! Они и умолкают перед могущественной силой этого заклинания.
– Вы живете и в Москве, и в родной Иркутской области. Интересны ваши наблюдения, как живет сегодня глубинная Россия. О чем думает, на что надеется, к чему стремится?
– Глубинная Россия от государства, как никогда, отделена. Выступая в декабре на Всемирном русском народном соборе, я говорил об этом: власть ведет себя так, словно она совсем не нуждается в народе, отделываясь более чем скромными подачками старикам. А народ отвечает ей равнодушием и неверием. Всколыхнувшаяся ненадолго надежда на нового президента, что он станет искать опору внутри страны и сумеет мобилизовать народ, окончательно истаяла, как только бросился президент брататься с американцами. Народ к таким вещам очень чуток. Надо сказать, что он научился выживать – где надсадой, где хитростью, где приспособленчеством, где хищничеством тайги и рек, среди которых живет. Организуется в трудовые и духовные общины, как при родовом строе, понимая, что в одиночку не выжить, и все еще втайне рассчитывает, что все происходящее теперь в стране – временно и наступят сроки, когда его позовут на государеву службу. Вырастил он в прошлом году богатый урожай, а хлеб оказался не нужен; повинуясь инстинкту жизни, стал он больше рожать детей, а их хоть на заимки прячь и к школе не подпускай – до того кругом все чужое, уродующее. Это неверно, что народ наш дожил до полного безволия и не способен постоять за себя, но стоит он пока терпением и выносливостью, пользуясь нравственными, отвергнутыми государством запасами отцов и дедов и кормными запасами земли. Живет больше, как вся страна, сегодняшним днем. Не любит Москву, которая перестала ему быть родной, не понимает, о чем говорят беспрерывно политики, и ничего хорошего от них не ждет.
Это общее впечатление, а в частностях картина будет пестрая. И все-таки не оставляющая надежду, что спасение тут, в нем, в народе нашем, в его выносливости и здравом уме.
Январь 2002 г.
Виктор Кожемяко: Вот и еще один год нашей жизни прошел – второй год третьего тысячелетия от Рождества Христова. Каким стал он для писателя Валентина Распутина?
Валентин Распутин: Если лично для себя – довольно сносным. В меру сил сидел за письменным столом, в меру сил отдавался поездкам по России, по своим родным местам. Но я закоренелый патриот, и чувствовать себя отдельно от самочувствия народа не умею. Россию же, как вы знаете, сильно встряхивало – и от природных катаклизмов, и от «демократических», и от террористических. И всюду с немалыми жертвами. Не война и не мир – жертвы и жертвы. В войну они бывали, разумеется, больше, но – во имя победы.
А сейчас впечатление такое, что во имя поражения, во имя потери нами своего лица.
– Наверное, самым памятным событием минувшего года, как это ни грустно, будет для всех нас в России захват заложников в московском Театральном центре на Дубровке. Много уже сказано и написано об этом. Но очень бы хотелось услышать ваши размышления на сей счет.
– Большие жертвы заставляют нас говорить об этой истории с осторожностью, чтобы не оскорбить память невинно погибших. Но что делать! Развязка была вынужденной. Капитулировать перед бандитами значило бы снова и снова, и с последующим продолжением, покрыть Россию позором, и слава Богу, что не Ельцин и не Черномырдин, как в Кизляре, Красноармейске, Буденновске, принимали решение о действиях.
Если же говорить шире, я думаю, «Норд-Ост» для того с самого начала и был придуман и срежиссирован, чтобы после каждого его представления оставались жертвы. Пусть не со смертельным исходом, но с исходом нравственного, эстетического и патриотического поражения. В этом и просматривается без труда торчащая из «Норд-Оста» фига. Заманить неслыханной рекламой, ошеломить шоу-блеском, трюкачеством и «художественным» горлопанством, световыми и шумовыми эффектами, надавить на чувствительные центры психики у зрителя, все сделать для того, чтобы сбить его со здравого смысла, со здорового вкуса, – да разве это не род охоты, сходный с тем, когда зверя гонят в ловушку, где ему и пропасть! И разве это не террор, в котором за маской развлечения скрывается лицо насилия?! И разве не поразительно, что с появлением на сцене в ходе этого мюзикла настоящих террористов зал встретил их восторженными аплодисментами: настолько разыгрываемое действо и реалии оказались по духу близки, из одного естественно вытекало другое?! От этого совпадения даже жуть пробирает.
– Действительно, трагедия 23 октября связана с мюзиклом «Норд-Ост». Это по «Двум капитанам» В. Каверина, однако названо все же иначе, на западный манер. Хотелось бы поговорить об этих мюзиклах, все более заполняющих Москву. «Чикаго», «42-я улица», «Метро», «Notre Dame de Paris» – все это приходит к нам в основном с американского Бродвея. И усиленно насаждается, пропагандируется, «раскручивается». А ведь в отношении нашего русского психологического, реалистического театра ничего подобного нет! Между тем, насколько я знаю, Валентин Григорьевич Распутин, вернувшись после лета в Москву, чуть не в первый же вечер пошел в театр Татьяны Васильевны Дорониной. На спектакль «Доходное место», а не на мюзикл…
– Да, не один «троянский конь» в образе «Норд-Оста», а целая дюжина. И все заняты профессиональной работой. С какой же целью? Во-первых, как облапошить похитрее простаков, сбить их с панталыку, а главное – как быстрее и вернее отлучить от отечественной культуры, от родных песен, классического нашего театра с его любовью к человеку и духовной радостью, то есть как окончательно прервать национальные корни искусства и полностью превратить его в диктат чужого и дурного. Помните, какая атака была обрушена год назад на театр Татьяны Дорониной? С каким визгом оплаченные «критики» накинулись на ее спектакли, особенно на «Униженных и оскорбленных» по Достоевскому, даже особо и не стараясь скрывать свои замыслы. Достоевский им не нужен, а здание театра в центре Москвы нужно для очередного мюзикла! С большим трудом удалось тогда отбить эту атаку, в которой явно проглядывало присутствие самого министра культуры. Но надолго ли? Эта братия от своих злоумышлений отступаться не привыкла.
Постановка «Норд-Оста» или в рекламных целях, или в целях издевательских именуется патриотической. Должно быть, на том основании, что действие ее перелицовано из каверинских «Двух капитанов», а книга эта у нас хорошо известна. И по ней возможно было создать действительно патриотический спектакль. Но в данном случае этого никак не могло произойти по той простой причине, что, во-первых, патриотизм не входит в систему взглядов создателей мюзикла, а во-вторых, давайте спросим себя: будут ли даваться американские деньги на русский патриотизм? Да и патриотизм наш, если на то пошло, с кем попало брататься не станет. Это чистой воды спекуляция.