Данилов немного ошибся. Кроме перечисленного в буфете были бутерброды с семгой по восемьдесят рублей и бутерброды с красной икрой, приготовленные по принципу от икринки до икринки, как от Москвы до Пекина, по сто сорок рублей. Из напитков присутствовали не только чай и кофе, но и коньяк с шампанским. Праздник, как-никак. Но в целом впечатление от буфета было совковым. Данилов вспомнил дворец культуры какого-то научно-исследовательского института с труднопроизносимым названием, в который он в детстве бегал смотреть кино и играть на пятнадцатикопеечных автоматах в морской бой. Там был точно такой же буфет, только перевернутых конусов с соком не хватало. И буфетчица один в один как из прошлого: краснощекая, не слишком приветливая и не очень опрятная. Берет деньги и этими же руками отпускает еду.
На Елену, видать, тоже повеяло стариной, потому что, пока шли из буфета в номер, она вдруг спросила:
— Данилов, а ты помнишь, как раньше продавали хлеб? Вилки на веревочках помнишь? Которыми полагалось проверять — свежий батон или нет?
— Помню. Наша соседка, тетя Поля, никогда этими вилками не пользовалась, считала, что грех — в хлеб железкой тыкать, и проверяла батоны рукой. Чаще всего — со скандалом.
— Раньше хлеб черствел быстро, не то что сейчас…
— Приехали встречать Новый год в санатории и начали предаваться воспоминаниям, — поддел Данилов. — Ой, смотри, Лен!
— Но он же реально черствел на следующий день! Нарежешь, оставишь на столе, и готовы сухарики. Потом их можно макать в теплое молоко… Что ты рожу кривишь, Данилов?
— Представил себе эту картину. Берешь сухарик, макаешь его в теплое молоко, затем отправляешь все в помойное ведро и лезешь в холодильник за колбасой…
— Это вы, москвичи, лазали в холодильник за колбасой, когда вам хотелось, — уточнила или упрекнула Елена, — а вся страна видела колбасу только по праздникам! У нас дома в качестве закуски на перехват были сваренные вкрутую яйца, которые всегда можно было купить. А колбаса, особенно сервелат…
С семи часов начали активно съезжаться постояльцы. Захлопали на улице дверями автомобилей, затопали по коридорам, некоторые, судя по голосам, приехали с детьми. Не с грудничками, а постарше — от трех лет и выше. Дважды, ошибаясь номером, стучались в дверь, а потом долго поздравляли и не менее долго извинялись. Короче говоря, спокойствию и тишине пришел конец.
— Если хочешь, то можешь сходить на камерную вечеринку, — сказал Елене Данилов, — а я посижу с Машей. Заодно и расскажешь, что это такое.
— Как я могу без вас? — ответила Елена. — Нет уж, приехали сюда втроем, и праздновать будем втроем. В половине двенадцатого выдвинемся в лес с провизией, найдем симпатичную елочку, проводим под ней старый год, встретим Новый и вернемся обратно. А если Маша будет не против, то еще и погуляем немного. Ты объявление насчет фейерверков в холле видел?
— Нет.
— Фейерверки с салютами на территории санатория строго запрещены. За нарушение — штраф и досрочное выселение. Так что можно рассчитывать на тихую новогоднюю ночь…
— Ой ли? — усомнился Данилов. — Ты думаешь, что кто-то примет к сведению это объявление?
— Ну, может, раз-другой. Но многочасовой канонады точно не будет. Данилов, я прихватила из дома фужеры, чтобы не пить вино из пластиковых стаканчиков…
— А сервировочный столик забыла? — Данилов неодобрительно покачал головой. — Как же мы без него?
— Я взяла бокалы, — повторила Елена. — Для встречи Нового года. Главное — не забыть их в номере. И штопор, кстати, тоже.
Для встречи Нового года привезли две бутылки красного вина — безалкогольное для Елены, кормящей матери, и обычное сухое для Данилова. Пить на морозе, пусть даже и несильном, шампанское не хотелось.
— А нужны ли бокалы? — вслух подумал Данилов. — Можно прямо из бутылки, по-походному.
— Ты не романтик, Данилов, — в который уже раз упрекнула Елена. — А как же «двух бокалов влюбленный звон»? [52] И зря я, что ли, завертывала их в салфетки?
— Еще и они? — притворно ужаснулся Данилов.
— Салфетки можешь оставить в сумке, — разрешила жена. — Они нужны только для того, чтобы бокалы не разбились… А мандарины и конфеты я положу прямо в карманы! Это детская мечта!
В Данилове проснулся доктор, который, впрочем, никогда не засыпал, разве что вместе с ним.
— А Маше от мандаринов и конфет плохо не станет?
— Есть не обязательно, главное — чтобы были полные карманы! — ответила Елена. — Буду тебя угощать. Если, конечно, заслужишь…
Разумеется, она не удержалась и под бой курантов (администрация санатория любезно транслировала традиционное президентское поздравление по висевшим где-то и невидимым в темноте громкоговорителям) съела парочку долек. Данилов не особо любил мандарины, поэтому большая часть праздничного запаса осталась нетронутой.
Сразу же после наступления Нового года Мария Владимировна проснулась и не замедлила выразить недовольство стоянием на месте. В результате походный лагерь был быстро свернут. Как только коляска пришла в движение, дочь сразу же уснула.
— Удивляюсь тому, как мгновенно она засыпает, — Елена взяла Данилова, катившего коляску, под руку. — Как будто выключили…
— Врачебный ребенок, — ответил Данилов. — Есть возможность — надо спать.
— Интересно, кем она станет, когда вырастет?
— Хорошим человеком! — убежденно ответил Данилов. — При таких-то родителях иной расклад невозможен.
— Это мы-то с тобой — хорошие люди? — удивилась Елена.
— Разве нет?
— Ну, не знаю… У тебя характер не сахар, и у меня тоже не подарок. Меня вот некоторые подчиненные «пилой» зовут.
— Это они намекают на твое изящество и прекрасные зубы, а не на что другое.
— Спасибо, Вова, — Елена на секунду прижалась к Данилову. — И как я раньше-то не догадалась…
— Скромная потому что.
— О нет! — Елена тихо хихикнула. — Скромность здесь ни при чем. Скромность выдумали дураки и неудачники, чтобы хоть чем-то уесть умных и удачливых! Если я чего-то достигла, то почему я должна это скрывать или, как говорят, «не выпячивать»? Захочу и выпячу, имею полное право! Или я не права?
— Любимая, ты всегда права, и нет никого правее тебя, — елейным тоном потомственного подкаблучника ответил Данилов. — Даже если ты не права, то ты все равно права, потому что права ты всегда.
— Ты запомни, что сейчас сказал, и время от времени повторяй мне, — попросила Елена. — Ну, прямо бальзам для души!
— Ладно, — согласился Данилов. — Только не часто, чтобы не зазналась. Или его тоже придумали дураки с неудачниками?
— Нет, это не выдумки…