— Ее здесь нет.
— Она здесь! — выпалил я, потеряв терпение.
Кара переступила с ноги на ногу:
— Я ее сегодня не видела. Я не видела ее уже несколько дней.
— Я знаю, что она здесь! — вскричал я. — Голубка!
— Она не… Эй! — взвизгнула Кара, когда я, отстранив ее, ворвался в комнату.
Я посмотрел везде: за дверью, в шкафах, даже под кроватью, — Эбби действительно нигде не было.
— Голубка? Где она?
— Говорю же: я ее не видела! — прокричала Кара.
Как только я вышел, она захлопнула за мной дверь и закрылась на задвижку. Я пошел по коридору, оглядываясь по сторонам. Прислонившись к бетонной стене, почувствовал холод и понял, что на мне нет куртки. Медленно съехав вниз, сел на пол и закрыл лицо руками. Наверное, Эбби меня сейчас ненавидела, но рано или поздно она все равно должна была вернуться к себе в комнату.
Прождав двадцать минут, я достал телефон и отправил сообщение:
Голубка, пожалуйста! Знаю, ты злишься, но давай все-таки поговорим.
Потом еще одно:
Пожалуйста, вернись.
И еще одно:
Пожалуйста! Я тебя люблю!
Эбби не отвечала. Я подождал с полчаса и снова принялся писать:
Я в «Моргане». Ты сегодня придешь? Можешь хотя бы позвонить?
Голубка, мне дико жаль! Пожалуйста, возвращайся! Мне нужно тебя увидеть!
Хорошо: я повел себя глупо. Ну а ты сама? Неужели нельзя ответить?
Я всего этого не заслужил! Да, я дурак, если подумал, что все наши проблемы можно решить деньгами. Но это лучше, чем от проблем убегать!
Извини, на самом деле я так не думаю.
Чего ты хочешь? Сделаю все, что скажешь, только давай поговорим!
Что за фигня!
Я люблю тебя. Не понимаю, как можно просто так взять и уйти.
Только перед самым рассветом я наконец-то поднялся с полу, чувствуя себя полнейшим идиотом. К этому времени Эбби наверняка уверилась в том, что я псих. Как ни странно, за целую ночь охрана не предприняла ни единой попытки выгнать меня из здания, и, когда девушки пошли на занятия, я все еще сидел в коридоре. Мне повезло, но на этом мое везение, похоже, должно было закончиться.
Совершенно разбитый, я вяло поплелся вниз по ступенькам, сел на мотоцикл и поехал, не замечая, что дует холодный ветер, а на мне только футболка. Добравшись до дому, я прямиком направился под горячий душ оттаивать. У меня еще была надежда увидеть Эбби на лекции по истории.
Пока я одевался, Шепли стоял на пороге моей комнаты.
— Тебе чего, Шеп?
— Ты с ней поговорил?
— Нет.
— Вообще не достучался? Ни по телефону, ни эсэмэсками?
— Нет, — отрезал я.
Шепли вздохнул:
— Трэв, сегодня на истории ее, скорее всего, не будет. Мне жаль, что приходится тебе это передавать. Я бы не хотел, чтобы мы с Америкой имели отношение к вашей ссоре. Но так она сказала.
— Надеюсь, она все-таки придет, — сказал я, застегивая ремень.
Брызнув на себя любимым Голубкиным одеколоном, я накинул куртку и схватил рюкзак.
— Погоди, я тебя подвезу.
— Не надо. Поеду на мотоцикле.
— Зачем?
— На случай, если она согласится вернуться сюда со мной. Тогда по дороге мы сможем поговорить.
— Трэвис, я думаю, тебе пора понять, что она вряд ли…
— Черт, заткнись уже, Шеп! Можешь ты хотя бы сейчас не быть таким правильным? Не надо меня урезонивать. Будь мне просто другом, ладно?
Шепли кивнул:
— Ладно.
Из его комнаты появилась Америка — все еще в пижаме:
— Трэвис, ее лучше оставить в покое. Она приняла окончательное решение, как только ты дал понять, что будешь работать на Бенни.
Я не ответил. Тогда Мерик опять заговорила:
— Трэвис…
— Не надо. Не обижайся, Мерик, но сейчас мне даже видеть тебя не хочется.
Не дождавшись реакции на свои слова, я вышел и хлопнул дверью. Сцена получилась несколько театральная, зато я немного разрядился. Иначе, придя на занятие, я был бы слишком взволнован и, увидев Эбби, чего доброго, на виду у всех принялся бы ползать перед ней на коленях и умолять ее вернуться. Правда, я и теперь бы этим не побрезговал, если бы таким образом можно было заставить Голубку передумать.
Я медленно направился к аудитории. Поднялся по лестнице, а не на лифте. Все равно до начала лекции оставалось еще целых полчаса. Я приехал пораньше, чтобы у нас с Эбби была возможность поговорить, но вот уже закончилось предыдущее занятие, а она не появлялась.
Я сел рядом с ее пустующим местом и принялся теребить свой кожаный браслет, краем глаза посматривая, как другие студенты входят и рассаживаются. Для них сегодняшний день был совершенно обыкновенным, и мне становилось больно при мысли о том, что их жизнь продолжается, а моя зашла в тупик.
Вот мимо мистера Чейни прошмыгнули последние опоздавшие. Теперь все были на месте. Кроме Эбби. Профессор поприветствовал аудиторию, открыл свои записи и начал лекцию. У меня в ушах его слова сливались в какой-то нечленораздельный поток. Сердце стучало, с каждым вздохом как будто разбухая все сильней. На глаза навернулись слезы. Я с нарастающей яростью думал о том, что Эбби теперь неизвестно где, наслаждается моим отсутствием.
Я вскочил, уставившись на пустое Голубкино место.
— Хм… Мистер Мэддокс? Вам нехорошо? — спросил профессор Чейни.
Я опрокинул сначала стол Эбби, потом свой, почти не замечая охов и криков пораженных зрителей.
— Черт! Черт! — вопил я, снова и снова пиная ни в чем не повинную мебель.
— Мистер Мэддокс, — сказал Чейни удивительно спокойным голосом, — думаю, вам лучше пойти подышать свежим воздухом.
Я, тяжело дыша, замер, глядя на перевернутые столы.
— Выйдите из аудитории, Трэвис, — проговорил Чейни, теперь уже тверже. — Я жду.
Я быстро подобрал валявшийся на полу рюкзак и так распахнул дверь, что край ее ударился о стену.
— Трэвис! — окликнул меня кто-то.
В первое мгновение я успел понять только то, что голос женский, и резко обернулся в надежде увидеть Эбби. Но по коридору вальяжно шла Меган.
— А я думала, ты на лекции, — улыбнулась она, останавливаясь возле меня. — Какие планы на уик-энд?
— Тебе-то что?
Она приподняла брови. В глазах мелькнула догадка.
— Я тебя знаю. Ты опять взбесился. С той монашкой не прокатило, да?