Старик смерил Томена хмурым взглядом и процедил сквозь зубы:
— Хорош… Ладно, ступай с нами, не то еще свалишься где-то с лестницы да башку расшибешь… Только ко мне не прикасайся.
Руватег насторожился, но сэр Эрлон благосклонно махнул ему рукой:
— А ты веселись, сынок… Гляди, чтоб все напились не хуже этого разгильдяя с побережья. Как в добрые старые времена!..
Томен, шатаясь и громко вздыхая, поплелся за господами. Покинув зал, он перестал притворяться и окликнул владыку замка:
— Сэр Эрлон! Прошу простить мое поведение на пиру, но, Гилфингом клянусь, это было необходимо.
Старый рыцарь сдержал шаг и, обернулся, придержав Ройбера:
— Ты притворялся пьяным, прощелыга? Что это значит?
— Сэр… — Томен понизил голос и демонстративно огляделся, хотя вокруг не было ни души, — я в самом деле раскрыл тайну проклятия! Если позволите, я изложу все по пути в ваши покои. Но молю, сэр! Соблюдайте осторожность, в замке предательство.
— Да, отец, — хмуро буркнул Ройбер. — Очень удачно вышло, что мы можем поговорить без свидетелей. А вы, мастер, нарочно сказали про завтрашний день?
Томен, не спрашивая разрешения, подхватил старика под руку и, увлекая по коридору, принялся объяснять:
— Да, разумеется. Мои слова должны спровоцировать убийцу действовать немедля. Не сделай я этого, меня бы отправили обратно в Мирену…
— Кто? — сэр Эрлон был краток.
— Сэр, молю вашу милость о терпении! Завтра вы получите ответ. Завтра. Нынче я не готов. Завтра вам поднесут яд в пище или питье, тогда и… Сэр Ройбер, прихватите что-нибудь на кухне, чтобы батюшке не пришлось голодать. Сэр, поверьте, завтра вам нельзя есть ни крошки из того, что принесут слуги. Пусть у вас в покоях будет запас еды и питья, но не показывайте его никому.
Несколько шагов прошли молча.
— Мне это не нравится, — наконец промолвил старик. — Мастер, не проще ли сказать о своих подозрениях? Я не привык ждать опасности… Да еще ждать — где? В своем собственно родовом замке!
— Я боюсь ошибиться, сэр. Боюсь, что укажу не на того и пострадает невиновный.
Старый рыцарь хмыкнул — его-то вовсе не смущал этот довод. Томен торопливо добавил:
— И еще боюсь, что убийца не один, тогда схватив его — упустим сообщников.
Последнее объяснение маг выдумал только что на ходу — на самом деле он был уверен, что никаких сообщников нет, но опасение не покарать виновного оказалось в глазах сурового старика более веским аргументом, нежели безопасность невинного…
— Ладно, — согласился ок-Марнот, — я подожду до завтра. Мне, по правде сказать, понравилось твое притворство на пиру. Это ты ловко разыграл, чародей. Значит, отрава… И Ройбер ни при чем, раз ты говоришь при нем?
Троица приблизилась к лестнице, и Томен посторонился — для троих проход был узок. Таким образом, маг избежал возможности отвечать немедля. Впрочем, старик и не ждал ответа. Тяжело опираясь на плечо сына, он начал подъем, сопя и отхаркиваясь. Что бы ок-Марнот ни говорил в пиршественной зале — он был хвор.
* * *
Если застолья в замках Сантлака похожи одно на другое, словно песчинки на океанском побережье, то, по крайней мере, следующее за пьянкой утро нигде не встречали так, как в Марноте — во всяком случае, Томен не мог припомнить ни в одной сеньории столь странного обычая. Обитающие в Марноте дворяне, как бы ни были пьяны накануне, после праздника встречали рассвет с оружием в руках. Так они словно демонстрировали вассалам свою несгибаемую волю и непрерывную готовность к бою. Когда латники и стрелки все еще храпели под столами, в обнимку с опустевшими кувшинами, марнотские господа сходились во внутренний дворик попрактиковаться в пешем поединке. Томен, памятуя об этой традиции, проснулся с рассветом и покинул комнатенку на втором этаже. Задуманная им операция приближалась к развязке…
Колстир ок-Ведлис, бледный и печальный, шатаясь бродил вдоль стены здания, придерживаясь одной рукой за покрытую росой кладку… Деревянный меч, которым юный рыцарь вооружился для тренировки, волочился в бессильно опущенной руке, вычерчивая замысловатую линию на песке… Ройбер прохаживался по двору, время от времени приседая и делая пробные взмахи учебным оружием — он-то накануне пил очень мало. Руватега пока не было видно.
— Ну что ж, начнем?.. — предложил Ройбер. Ок-Ведлис отлепился от стены и сделал несколько неуверенных шагов навстречу.
— Нач… нем… — с трудом произнес мучимый похмельем дворянин.
После нескольких выпадов стало очевидно, что бедняга так и не успел освободиться от действия хмеля, как подобало бы дворянину из Марнота.
Вскоре ок-Ведлис очутился на земле, сраженный мощным ударом сеньора.
— Прости, Ройбер, но я… — промямлил сэр Колстир, — я не… в состоянии… Вот сейчас, дай мне немного времени… и я…
— Я знаю, Колстир, что тебе нужно! — раздался веселый голос.
К воинам присоединился Руватег. Кудрявый рыцарь шагал медленно, осторожно держа перед собой три доверху наполненные кружки, увенчанные соблазнительно дрожащими шапками белоснежной пены. Под мышкой он придерживал учебный клинок.
— Ты где так долго? — хмуро осведомился Ройбер.
— Да за пивом же ходил! — ухмыльнулся весельчак. — Бери скорей, неудобно держать! Видишь, я даже наши кружки прихватил из зала. Все чин чином. Я видел, ты вчера хмурый сидел, не пил вовсе, ну а мы с Колстиром, как и подобает веселым господам из Марнота, погуляли на славу! Так что тебе все равно, а мы сейчас пивка… а потом и… задело!
Руватег с ок-Ведлисом сдвинули кружки, так что полетели пенные ошметки, и припали к сосудам. Мрачный Ройбер брезгливо смахнул левой рукой несколько капель, попавших на его куртку, сделал крошечный глоточек и поморщился…
Хлопнула дверь — резко и неприятно. На крыльцо выбежал Хейнкир, Ройберов оруженосец.
— Господа! Сеньору плохо! Он помирает!.. С ним был Ондик и…
Снова скрипнула дверь, и в проеме показался Ондик. Старый слуга осенил себя Гилфинговым кругом и трясущимися губами тихо произнес:
— Маг был прав… Проклятие подействовало нынче…
Вдруг Ройбер выплеснул пиво в лицо кузену:
— Довольно! Хватит! Ты, подлец, отравил его!
Руватег медленно стер с лица липкую пленку и прошипел:
— Колстир… и вы двое… вы слышали… Мой братец Ройбер обвиняет меня… Я требую Гилфингова суда! Здесь! Сейчас! Немедленно! Бери меч, братец! Бери!.. Брось это полено и бери меч!.. Если откажешься, ты трус и недостоин владеть Марнотом. А если согласишься, я убью тебя — слышишь? Гилфингом клянусь, убью — и все же обойду тебя, сопляк, в наследстве!..
Ондик с Хейнкиром сошли с крыльца, но вступать в спор господ не рискнули. Еще несколько слуг и латников, привлеченные, должно быть, резкими голосами, показались во дворе, да так и замерли, не решаясь ни вмешаться, ни улизнуть…