– Далеко еще? – спросил Виктор водителя.
– Минут десять… мы же за Кольцевую!
Проехали через частный сектор. За ним виднелись столбы многоэтажек. Остановились у первой.
– Шестнадцатый этаж, квартира сто тридцать семь, – сказал, обернувшись, водитель.
Виктор кивнул. Теперь он был в своей куртке и чувствовал себя уютнее. В кармане куртки лежал конверт, набитый долларами.
Двери парадного были открыты, никакого кодового замка или консьержа. В лифте едва светила лампочка, спрятанная за железной защитной решеткой. Лифт, пропахший табачным дымом, еле полз наверх. Стенки были ободраны и исписаны обычной похабщиной. Наконец он дополз до шестнадцатого этажа.
Уже позвонив в дверь, Виктор задумался: а который сейчас час? Посмотрел на часы – полвторого ночи.
– Кто там? Я милицию вызову! – раздался за дверью испуганный женский голос.
– Я от Брониковского.
Дверь открылась. Из проема на Виктора смотрело заспанное личико молодой женщины. Из-под наспех наброшенного байкового халата выглядывала ночная рубашка. Женщина стояла на коричневом линолеуме коридора босиком. Возле ее ног неподвижно стоял и смотрел на Виктора свиными глазками белый питбуль. Вдруг она словно очнулась. Отошла в сторону.
– Проходите!
Виктор зашел и закрыл за собой двери.
– Пойдемте на кухню, – предложила она.
Глядя на ее босые ноги, Виктор снял туфли и в носках пошел за хозяйкой.
Питбуль, проследив за закрывшейся дверью, развернулся и лениво убежал в неосвещенную комнату.
Кухня была маленькой. Из крана на гору грязной посуды капала вода. На подоконнике стояли три горшка с алоэ. Виктор, осмотревшись, удивился обстановке, точнее несоответствию обстановки возрасту этой женщины. Он достал из кармана куртки конверт с долларами. Протянул его женщине.
– Стас просил вам передать.
– С ним что-то случилось? – Ксюша, помрачнев, уставилась на Виктора вопросительным взглядом.
«Сколько же ей лет? – думал в это время Виктор. – Не больше тридцати… А может, и двадцать пять».
– Со Стасиком что-то случилось? – повторила она свой вопрос.
– Да, – ответил Виктор. – Его больше нет…
У Ксюши в глазах появились слезы.
– Это деньги? – Она посмотрела на конверт в своих руках, снова подняла взгляд на Виктора.
Виктор кивнул.
Она опустила конверт на деревянную хлебницу, стоявшую на маленьком квадратном столике.
– Он бы мне денег не передал… Мне его деньги никогда не были нужны…
Виктор следил, как по щекам Ксюши медленно текут слезы. Ему подумалось, что слезы делают ее простоватое лицо интереснее. И непричесанные русые волосы гармонировали с мокрыми линиями-дорожками слез. «Есть люди, которым горе к лицу», – подумал Виктор.
– Может, чаю хотите? – спросила, поправив волосы, Ксюша и, не дожидаясь ответа, засуетилась.
Переставила хлебницу на кухонную тумбу, освободила столик от тарелок и мисок. Вытерла его тряпкой, сделанной из вафельного полотенца. Поставила чайник.
Из коридора послышались чьи-то шаги, и Виктор дернулся от неожиданности. Ксюша быстро вышла из кухни.
– Иди спать, мама, все в порядке! Это ко мне! – донесся ее голос.
Через пару минут она вернулась. Вздохнула тяжело.
– Пришлось маму к себе забрать… Она сама уже не справляется, склероз, суставы болят… А вы сами из Москвы?
Виктор рассказал вкратце о себе и, не дожидаясь ее вопросов, признался, что со Стасом Брониковским был знаком мало.
– Жалко, он был хорошим человеком. Только наивным. Думал, что за все можно рассчитаться деньгами. Он мне квартиру на Арбате подарил, а когда я отказалась туда переезжать – решил меня отвезти к знакомому психиатру. – Ксюша вдруг улыбнулась, и взгляд ее уткнулся в стену.
Виктор проследил за направлением ее взгляда и увидел фотографию Брониковского верхом на коне.
– Обещал меня научить верхом ездить, – проговорила Ксюша и вздохнула. – И тоже… Сначала: «Я тебе арабского скакуна подарю…» Барин! – она опять улыбнулась воспоминаниям. – Когда он уехал – я беременной была… Жалко, не суждено было…
Виктор бросил взгляд на ее фигуру. Худенькая, стройная, невысокая, никакая в хорошем смысле. В том смысле, что не бросается в глаза и, наверное, может быть верной.
Из коридора донеслась собачья возня и игривое рычание.
– А почему вы себе такую собаку завели? – спросил Виктор. – Она же опасная.
– На улице подобрала. Кто-то выгнал ее из дому, – Ксюша вздохнула. – Нет, Босик не злой… У вас есть дети?
– Приемная дочь, – на этот раз легко ответил Виктор, удивившись тому, что и Марина, и Ксюша задавали одни и те же вопросы.
– Она сейчас с кем?
– С няней.
– Я, наверно, тоже ребенка усыновлю. Мне теперь трудно будет, после Стасика… Я думала… Думала, он ее оставит… Это ведь она деньги передала? Да?
Виктор не ответил. Во-первых, потому, что не хотел. Во-вторых, Ксюша, кажется, и не нуждалась в ответе. Она подошла к окну. Посмотрела на ночь. Погасила газ.
Виктор хотел было ее приободрить, сказать, что все у нее еще будет хорошо. Но смолчал. И правильно сделал. Подумал – случись что-нибудь с ним, с Виктором, ни одна женщина особо не горевала бы.
Чтобы отвлечь Ксюшу, Виктор рассказал ей о пингвине Мише. Спросил: не знает ли она что-нибудь о частном зоопарке банкира по кличке Сфинкс. Но она явно вращалась в других кругах, а точнее – вообще не вращалась, а потому и слышать ничего об этом не могла. Только удивилась, что у банкиров, как у бандитов и собак, есть клички. И тут же взгляд ее ушел в коридор, откуда до сих пор доносились звуки веселой собачьей возни. Зато к рассказу о пропавшем пингвине Ксюша отнеслась с искренним интересом, особенно взволновала ее дружба Сони с пингвином и то, что девочка без пингвина скучает.
Их разговор оборвался внезапно, как только взгляд Ксюши наткнулся на конверт с деньгами. Она сразу замолчала, и взгляд ее застыл.
– Я бы никогда у нее ничего не взяла… Но у мамы рак, надо платить за лекарства. А платить нечем… – Ксюша тяжело вздохнула.
Виктор понял, что самое время уходить. Вышел в коридор и увидел в пасти у питбуля Босика свою пожеванную туфлю.
– Ты что! А ну отдай! – закричала на собаку Ксюша. Подбежала к ней, выхватила туфлю из пасти.
Растерянная, Ксюша опустила туфлю перед Виктором и подняла на него виноватый взгляд.
– Вы извините…
Быстро обувшись и почувствовав в левой туфле некоторый дискомфорт, Виктор вышел из квартиры Ксюши в совершенно подавленном настроении. В салоне «лексуса» горел свет – водитель читал книгу. Виктор молча сел на заднее сиденье.