– Эту работу я оставлю тебе, – ответил Первый. – А заодно подумай, не слишком ли хитрым оказался Симон.
* * *
Лупо Первый изучал голокарту космоса Канона, когда в центральный сектор Главного Штаба вплыл Симон. Карта плавала между потолком и полом и была похожа на гигантскую фасолину пятидесяти метров в длину, тридцати трех в ширину и двадцати четырех в высоту. В ней было представлено больше трех миллионов звезд и космических объектов. По прикосновению их можно было добавлять, удалять и менять масштаб.
Первый возвращал карту в прошлое по сотне тысяч лет в минуту. При этом отображал только несколько прядей. Не поворачиваясь, он спросил:
– Что бывает, когда естественное движение звезд перемещает якорные точки так, что соединяющие их пряди соприкасаются?
– Не знаю, Лупо.
– Примерно через шесть лет можем узнать. Прядь, соединяющая Б. Шеллику и Б. Филипию пересечется с прядью, соединяющей Н. Нуттику и Б. Белнапию. Первое такое соударение с момента выхода человечества на Паутину.
– Б. Белнапия? У нас там были какие-то интересы?
– И сейчас есть довольно серьезные. Шейговая древесина.
– Зачем тебе эта игра?
– Знание. Знание – сила, Симон. Мощь.
– Мощь – это огневая мощь. Я эту штуку построил, чтобы ты мог следить за Стражами, а не в игрушки играть.
– Как ты думаешь, у них такое есть?
– У них есть лучше. Они уже целую вечность рыщут по Паутине. А ты явно знаешь, что я – не дубль Симона Трегессера.
– Знаю.
– Это значит, ты догадался, что я задумал. Ты знаешь про моего биоробота.
– Да.
– Есть что-нибудь, чего ты не знаешь, Лупо?
– Я не знаю, что будет, если столкнутся две пряди. Я не знаю, откуда берутся у прядей свободные концы. Я не знаю, как возникла Паутина. Я много чего не знаю.
– Вояджер готов?
– Да.
– Там будет еще один пассажир. Но это ты тоже знал.
– Я это предвидел.
– Черт тебя побери! Я должен был бы плюнуть и бросить весь этот бардак на тебя. К черту Валерену и директорат. Пусть жуют дерьмо. Пусть бы за это взялся кто-то, кто сможет держать чудовище в узде.
Лупо вернулся к картинке, с которой работал.
– Я бы не принял Кресла, Симон.
– Не принял бы? Хладнокровный ты сукин сын. Ты его просто не хочешь. Может быть, поэтому я тебе верю. Только я адски хотел бы знать, чего же ты хочешь.
– Я хочу знать, откуда взялась Паутина. Я хочу знать, как возникают новые пряди и почему вдруг восстанавливаются старые, распущенные. За мою жизнь это было три раза. Никто ничего не знает, кроме того, что так бывает.
– Целеустремленный ты мой. Собери экипаж. Когда я буду готов, я тебе скажу.
Первый еще полминуты поиграл с картой, а потом глянул на удаляющийся колокол. Пора обновлять информацию.
А. Саарика, Дж. М. Ледетика, С. Фритсия. В каждой системе гарнизон Канона сначала изолировал инфекцию, а затем искоренил. Фагоциты за работой. Военачальник был приятно удивлен. Он был невысокого мнения о войсках или офицерах Канона.
А его собственные мотивы и компетенция попали под огонь критики. Обожествленные влезали повсюду самым противным образом, придираясь и строя догадки.
Слишком долго «Джемина-7» не ведала оживления. Все они теперь хотели каждый свой кусок. Славы, работы, ответственности. И каждый хотел кусок больше, чем у соседа.
Еще были осложнения с его предшественницей. Обожествленная Макарска Виз обижалась, что ее лишили давней и принадлежавшей ей по праву добычи. И уж если ей не дали вырвать сердце квая, ее устроит сердце Ханавера Стрейта. Пока что она могла досаждать лишь по мелочам, на которые можно наплевать. И все равно он был рад, что он Диктат. Эта почетная должность давала ему власть заткнуть рот Обожествленной.
«Джемина-7» сошла с Паутины возле планеты Дома Горио М. Анстии-3.
В каюте Военачальника загудел клочок воздуха, отвлекая его внимание.
– А, черт!
– Мне уйти, господин?
Голос биоробота был звоном серебряных колокольчиков.
– Нет.
Слишком поздно останавливаться. Теперь он вынужден был довести это до конца.
Для леди Миднайт тоже было слишком поздно. Ее уже терзал первый трепет удовольствия. Даже с мужчиной, который был ей противен, очень рано наступал момент, когда нельзя было остановиться до тех пор, пока судорожные, конвульсивные спазмы не погрузят ее в коматозное состояние удовлетворения.
Генные инженеры сделали ее рабыней собственной плоти.
Как можно было выбросить столь полезное создание? Может быть, у нее есть какой-то скрытый дефект?
– Военачальник, – ответил он на гудение. – Я занят. В чем дело?
Искусственная застонала. Это был почти вопль отчаяния.
– Мы сошли с Паутины, Военачальник, – прожурчал голос. – Дом Горио позвал на помощь для подавления восстания. Данные по ситуации заставляют предположить, что дело не так серьезно, как на В. Ортике-4.
Военачальник тяжело дышал. А эта – она вообще поняла, что он был занят делом? Нет. Наверняка нет. В ее голове сейчас не может быть мыслей – только огонь, который надо угасить.
– Приду, как только смогу.
Его попытка поторопить Миднайт потерпела неудачу в борьбе с искусством создавших биоробот инженеров. Ее беспомощное тело было безжалостно требовательным.
* * *
Военачальник вошел в Военный центр, щурясь. Не сразу воспринял информацию с дисплеев. Обожествленные недовольно смотрели со своих экранов. Или, как Макарска Виз, ухмылялись. Он проявил слабость.
Проклятая искусственная! Такой биоробот может человека сделать одержимым…
И Военачальник Ханавер Стрейт осознал, что впервые подумал о каком бы то ни было биороботе как обладающем свободой воли.
Восстание на М. Антсии шло по классической схеме. Восставшие разбили стены Высшего Города Горио Глум и дестабилизировали супрессоры гравитации, так что он уплыл в верхние слои атмосферы.
Помимо обычной глупости, сопровождавшей такие восстания, на этот раз бунтовщики забыли учесть особые обстоятельства М. Антсии. Основным занятием Дома Горио были природные драгоценные камни. Постоянно донимаемый ворами Дом развил широкую сеть частной охраны. О ней-то и забыли восставшие в атмосфере первого кровопускания. Охрана успела организоваться.
Результат: охрана выстояла.
Обожествленные стали засыпать Военачальника вопросами.
Он глядел на ряды экранов и позволил себе легкую презрительную улыбку.