Окна дома Пьера не светились. Значит, он еще не вернулся.
Ник осмотрелся по сторонам и выбрал самое удобное местечко — справа от входа в дом находился небольшой навесик, под которым стояли два зеленых мусорных бачка на колесиках. От навеса к улице шла узкая выложенная бетонными квадратами тропинка, чтобы мусорщикам было удобнее подкатывать бачки к машине.
Там, между левым бачком и стенкой, Ник и устроился. С этого места просматривался и нужный отрезок улицы, и подход к входным дверям дома.
Настроившись на «работу», Ник ни о чем не думал. Только вздрагивал каждый раз, когда слышал с улицы чьи-то шаги или проезжавший автомобиль. Подумал, что ведь Пьер мог вернуться домой и в машине. А что делать, если он вернется не один? Если с женщиной — не так страшно. Но если с другом или друзьями?
А время шло. Улица затихла. Тишина убаюкивала сидевшего в засаде Ника.
Глаза начинали слипаться и он тер холодными руками холодные виски, жалея о том, что не прихватил ничего выпить для согрева. Но, вроде, и холодно-то особенно не было. Было скорее прохладно.
В полтретьего Ник чуть не заснул и, с трудом подняв голову, поднялся на ноги и прислонился к кирпичной стенке дома. Тихонько прошел к улице и посмотрел на окна — света в них не было.
Мог ли он незаметно проспать приход Пьера? Ник начинал сердиться. Руки уже дрожали от холода и он спрятал их в карманы куртки. Правая ладонь автоматически охватила холодный металл рукоятки пистолета.
Около пяти озверевший от бессонной ночи и холода Ник поплелся назад к станции метро.
В гостиницу пришел без двадцати шесть, разбудив толстуху-привратницу. Она что-то пробурчала ему вслед, пока он поднимался по узкой деревянной лестнице.
Сразу упал на кровать и заснул. Проснулся в шесть вечера и снова с упорством засобирался к дому Пьера.
Вторая ночь между двух мусорных бачков и кирпичной стенкой ничем не отличалась от первой.
«Может, он уехал?» — думал Ник, возвращаясь в понедельник утром в гостиницу.
Злости он уже не ощущал. Ощущал холод и какой-то ступор, какую-то тупизну, внезапно возникшую в голове и не дающую мыслям работать.
Отоспавшись, позвонил на работу Tatjane и договорился о встрече.
* * *
Этим вечером они пошли сначала в кино, потом в кафе. От нее Ник и узнал, что Пьер-Петр Терещенко неожиданно уехал в командировку на юг Франции. Вернется через неделю.
Сообщение, как это ни странно, расслабило Ника и он, несмотря на проявлявшуюся время от времени усталость в его взгляде, вовсю улыбался большеглазой девушке, которой, казалось, все больше и больше нравился этот немногословный молодой мужчина с четкими чертами лица, с конкретно очерченным волевым подбородком, с умными, проницательными глазами.
* * *
Уже три дня семья Виктора жила на задворках Пущи-Водицы, когда-то популярного и до сих пор симпатичного курортного пригорода. Жили они в старом кирпичном доме с деревянной, выкрашенной в синий цвет застекленной верандой, на односторонней улочке. По другую сторону улочки вместо домов рос лес, за которым, благодаря голым деревьям, виднелось озеро.
Пришедшая в себя от недавнего шока Ира за пару часов перемыла кухонную утварь, старомодные тарелки с каемочками, вилки и ножи из нержавейки. Судя по состоянию дома, в нем не жили уже лет пять. Но кто-то здесь бывал и даже, похоже, чинил водопровод. В старом боженковском шкафу лежало чистое постельное белье. На тумбе в гостиной стоял телевизор «Славутич», покрытый вышитой салфеткой. В кухонном буфете — запас рыбных консервов и пол-ящика банок с консервированным горошком.
За эти три дня Виктор раз десять говорил с Георгием по телефону. Рассказал про микроавтобус «Мюллер ЛТД — подвесные потолки» и про свои подозрения, с ним связанные. Просил разрешения съездить на Харьковский и забрать кое-какие вещи.
Георгий попросил обождать и обещал, что скоро можно будет просто вернуться домой. Но когда «скоро», не сказал. Потом еще несколько раз звонил и переспрашивал про микроавтобус, который его явно заинтересовал. Сообщил, что фирмы «Мюллер ЛТД — подвесные потолки» в Киеве не существует.
— Был ли на борту написан телефон фирмы? — спросил Георгий. — Обычно пишут.
— Нет, точно не было.
Виктор бродил по двору дома в расстегнутом пальто. Мобильник лежал в правом кармане «наготове». Ира возилась на кухне, а Яночка игралась у нее под ногами.
Непривычная тишина Пущи-Водицы тревожила Виктора. Только иногда, с нечастыми интервалами, недалеко проезжал трамвай, и его железное эхо разгоняло тревожную тишину и позволяло Виктору возвращаться к нормальному ритму размышлений.
Присев на парковую скамейку с чугунными литыми боковинами, стоявшую почему-то возле деревянного сарая, Виктор позвонил в райотдел. Сказал майору, что его несколько дней не будет.
— Я уже заметил, — ответил Крысько. — Тебя, кстати, разыскивали…
— Кто?
— Вроде, из министерства. Звонили не мне, а дежурному. Время тянулось бесконечно медленно. Виктор вышел на пустую дорогу перед калиткой. Сначала услышал, потом и увидел мотоцикл с коляской, ехавший в его сторону. «Совсем как в селе», — подумал он.
Мотоцикл, к удивлению Виктора, притормозил, и мужик в ватнике и старой вязанной шапочке окинул его взглядом и спросил: «Вы — Слуцкий?»
— Да, — оторопело ответил Виктор.
— Там у вашего приятеля машина поломалась на развилке. Просил вам коробку передать, — мужик показал взглядом на картонный ящичек в коляске. — Пятерку дал! — то ли с гордостью, то ли с уважением добавил он.
Оттарахтев, уехал мотоцикл, а Виктор, осторожно распаковав на веранде коробку, обнаружил в ней что-то вроде пайка, какие он получал иногда в райотделе: палка сухой колбасы, банка майонеза, пакетики с суповыми концентратами, вермишель, подсолнечное масло и прочее. Сбоку лежал конверт. На записке, вытащенной оттуда, было написано: «Картошка в погребе. Вход внутри сарая. Георгий».
Пообедав жареной картошкой с рыбными консервами, Виктор устроился на вздутом старом диване. Яночка зазевала, и ее уложили на кровать в другой комнате. Кровать стояла под окном.
Ира заварила чай и позвала Виктора на кухню.
— Ты знаешь, — заговорила она. — Я до сих пор вижу лицо этого… словно вчера было. Я ведь его раньше где-то видела…
— Убитого?
— Да. Не помню где…
— Вспомни, прошу тебя! — Виктор посмотрел на жену почти умоляюще, словно его взгляд мог растормошить ее память.
Они пили чай молча. Ира время от времени вздыхала, все еще пытаясь вспомнить, где же она видела парня, ворвавшегося в их квартиру.
— Ладно, успокойся, — произнес Виктор. — Само вспомнится.
Оно действительно вспомнилось само минут через пять.