Мужчина бочком подошел, сел в соседнее кресло, повернулся лицом к Виктору.
— Извините, вы Вадима сослуживец будете? — спросил он, заглядывая в глаза Виктору.
— Нет, я больше с его супругой общался, — произнес Виктор и тут же смутился, сообразив, что его ответ звучал более чем двусмысленно. Но не говорить же ему, в самом деле, что он по долгу службы, а не ради выражения соболезнований!
— Значит, Елены сослуживец, — вслух пришел к выводу мужчина. — А я его отец… Шахтером был, мы ж с Донечины… Вот мать не смогла приехать — парализованная лежит… Что-то тело не везут! — И взгляд Броницкого-старшего перешел на большие настенные часы в рамочке из полированного дерева.
Виктор кивнул.
— Пойду на кухню схожу, посмотрю, как там, — проговорил мужчина, поднимаясь с кресла.
— Извините, — Виктор поднял на него глаза. — А сын-то Вадима прилетел?
— Сын? — лицо Броницкого-старшего словно тотчас осунулось. — Нет. Оно ж дорого — из Англии сюда лететь… Не прилетел.
Виктор остался один в комнате. Прошелся по персидскому ковру с высоким ворсом. Потом глянул на свои туфли, испугавшись, что и они грязные, как у отца покойного. Но нет, туфли были «в норме».
Позвонили в дверь. Виктор выглянул в коридор и увидел несколько человек с букетами. Почувствовал соя лишним. Он ведь и в самом деле был здесь лишний, их горе его не касалось.
Тело привезли с опозданием на полчаса. Сразу выгрузили у парадного из автобуса — роскошный гроб, с виду — красное дерево. Выставили на двух табуретках.
Все спустились вниз. Виктор, отойдя чуть в сторону, осмотрел собравшихся — было их не так уж и много, может, человек пятьдесят. Рядом стояли два чистеньких «ЛАЗа», черная «Волга» и несколько «жигулей».
Виктор удивился скромности похоронного кортежа.
Гроб загрузили обратно в автобус. Кортеж тронулся с места. Виктор прошел к «мазде», удивляясь, что хоронят Броницкого без музыки.
Потом — полчаса медленной езды до Байкового кладбища, еще несколько присоединившихся там участников похорон с цветами и венками. Пластмассовые стаканчики с водкой и пирожки с мясом, пущенные по кругу уже после того, как кладбищенские трудяги, «слепив» лопатами могильный холмик, ушли. Виктор тоже взял стаканчик, но незаметно вылил водку на соседнюю могилу. Он следил за окружением Броницкой. Кроме Броницкого-старшего рядом с ней стояли двое серьезных мужчин в дорогих костюмах и несколько женщин.
Вскоре Броницкая начала ходить от одного человека к другому, вежливо и грустно зазывая на поминки.
Снова Виктор пристроился за автобусами, но теперь они ехали уже быстрее.
Два приставленных друг к другу стола были накрыты в гостиной. Кресла и диван вынесли, видно, в другую комнату, а вместо них везде стояли стулья и табуретки.
Уже усевшись за поминальный стол, Виктор осмотрелся и не увидел тех двух мужчин, что стояли у могилы рядом с Броницкой. «Может, попозже подойдут», — подумал он.
После нескольких рюмок водки люди начали потихоньку расходиться. Только Броницкий-старший, казалось, засел за стол основательно и надолго. На его тарелке лежало несколько голубцов, котлета, бутерброды и кусок жареной курицы.
Виктору вдруг стало почему-то жалко именно его, этого бывшего донецкого шахтера, жалко, словно это не сын его погиб, а он сам.
Когда за столом осталось человек шесть, Виктор подошел к вдове и тихонько спросил на ухо:
— А Ивин где?
Она с минуту смотрела на него в недоумении, потом как бы очнулась.
— Он в гостиницу поехал, у него сегодня поезд…
— Куда поезд?
— Обратно…
— А он в какой гостинице остановился?
— В «Москве»…
Не попрощавшись, Виктор вылетел из квартиры. Добежал до машины, понесся в сторону гостиницы.
В регистрации ему сказали, что Ивин сдал ключ больше часа назад.
— Гостиница у него оплачена до завтра, так что можете попозже зайти! — посоветовала белокурая женщина с уставшим от пудры лицом.
Виктор дернулся к выходу. Остановился. Посмотрел на часы. Второй поезд только-только отошел от вокзала. Следующий на Москву будет только через три часа. На проходящих такие люди не ездят.
«Поезд ушел», — понял Виктор.
Вернулся к белокурой даме. Постоял возле стойки, глядя на нее, как сквозь туман.
— Ну чего? — спросила она. — Появится ваш товарищ, никуда не денется!
Виктор кивнул. Потом что-то заставило его сосредоточиться. Он вспомнил слова вдовы о приезде Ивина в Киев накануне гибели Броницкого. Где он в тот раз останавливался?
Снова Виктор уставился на даму, только теперь он смотрел на нее просяще.
— Скажите, вы же регистрируете всех, кто в гостиницу селится?
— Конечно! И паспорта проверяем… Виктор отошел к киоску, находившемуся тут же в фойе, купил коробку конфет и с ней вернулся к стойке.
— Посмотрите, пожалуйста, останавливался ли у вас во второй половине мая Максим Ивин!
С улыбкой приняв коробку конфет, дама вздохнула и опустила свой взгляд на огромный и толстый гроссбух, открытый перед нею. Пролистала веером широкие и длинные простыни страниц, возвратила свой взгляд на Виктора.
— С пятнадцатого?
— Да.
Еще пару страниц прошелестели в воздухе над ее столом.
— М. Ивин? — она пальцем прижала страницу в одном месте.
— Да! — Виктор перегнулся через стойку, пытаясь дотянуться взглядом до разлинованной исписанной страницы.
— С восемнадцатого по двадцать первое, — сказала дама с улыбкой на лице.
— А номер у него был на одного?
— На двоих, но он там был один…
— Спасибо огромное! — В мыслях Виктор даже поцеловал ее, но ноги уже несли его к выходу, к машине, оставленной на гостиничной автостоянке.
* * *
Пересечение беларусско-польской границы показалось Нику какой-то ночной мистикой. Беларусских рублей у них оказалось больше, чем надо, и потратил их Ник на купе, в котором они теперь ехали вдвоем с Сахно. Сахно опять ехал лежа — он стребовал с Ника купить три «Зубровки» и три бутылки вина. Его явно беспокоила цифра «три». «Через границу можно провести по бутылке того и другого на человека или по три на двоих!» — упрямо заявил он еще в Бресте, как только они купили туристские ваучеры для поездки в Польшу. Теперь пустая бутылка из-под «Зубровки» стояла под столом купе, а сам Сахно мирно лежал на своей полке, время от времени издавая импульсивный храп и переворачиваясь на другой бок. Перед тем как «отвалиться», он выложил из кармана джинсовой куртки два паспорта и оставил их на краю стола. Один, мятый, Виктор уже видел при въезде в Беларуссию, но теперь рядом с ним, а точнее сверху, лежал загранпаспорт советского образца.