Прокравшись за дверь, я осторожно ее закрыл. Рано или поздно все равно пришлось бы уходить с лестницы, и чем ниже я это сделаю, тем лучше. Комплекс Саут-банк даже при дневном свете напоминает вертикальный лабиринт, в темноте же запросто можно потерять минут пятнадцать, маршируя вверх-вниз по ступенькам.
Несколько шагов — и я у конца ширмы. Стараясь двигаться как можно бесшумнее, я подался вперед и глянул на источник света.
У компьютерного терминала в дешевом пластиковом кресле спиной ко мне сидел человек. Круглая лысина отмела все сомнения — это Саллис. Он медленно прокручивал бесконечный, разбитый на две колонки текст и, казалось, не замечал ничего вокруг. Пистолет с глушителем лежал на столе между черным стаканом из «Репаблик оф кофе» и пенопластовой коробочкой от бургера. Наверное, орден Anathemata прекрасно вооружен и готов к войне с нечистью, но живут его члены совсем как копы на задании!
Я взвесил имеющиеся шансы: вокруг ни души, других островков света в огромном зале видно не было. Саллис с головой ушел в работу, полностью отрешившись от всего остального. Я мог запросто скользнуть мимо и даже отыскать еще один выход, а он бы не заметил.
Хотя… у него пушка. И одежда. И карманы, в которых наверняка найдутся деньги… Что же, плетью обуха не перешибешь…
Я сделал два шага назад и один в сторону. Самое разумное в такой ситуации — действовать наверняка. Высокий мощный прыжок — я всем весом обрушился на ребро ширмы, поэтому приземлилась сначала она, а потом я.
Саллис даже не вскрикнул. Какой-то звук он издал, но какой именно, без спецоборудования не разберешь. Под давлением нашего с ширмой веса, он с громким бам! ударился головой о клавиатуру. Ножки стола не выдержали, и Саллис исчез под грудой обломков.
Дважды перекувыркнувшись, я спешно поднялся и взглянул на помощника Гвиллема: вдруг он в сознании и тянется к пистолету? Зря волновался: Саллис неподвижно лежал на полу, голова и верхняя часть тела скрыты под ширмой. Я схватил пистолет, попытался разобрать, что к чему, и нащупал защелку предохранителя. Покончив с этим, я ногой отодвинул ширму. Саллис не шевелился, а из неглубокого пореза во лбу змеилась струйка крови. Он дышал, и других ран, кроме пореза, я не заметил. Ничего страшного, отделается головной болью.
Я быстро раздел Саллиса и натянул его джинсы, футболку и байкерскую куртку. По большому счету одежда сидела неплохо, а с легким запахом чужого пота я без труда смирился. Руки машинально полезли в карманы. Бинго: небольшая пачка купюр, бумажник и связка ключей с вычурным брелком, на котором красовался логотип «Мицубиси». Раз удобное мне оружие не вернешь, придется взять пистолет…
Первая стадия успешно пройдена, пора двигаться дальше! Но я замер в нерешительности: у меня неожиданно появилась идея. А за ней еще одна, очень даже неплохая, но досадная, так как подразумевала, что придется вернуться туда, откуда пришел. Я не был уверен, стоит ли игра свеч, но в любом случае не мог стоять здесь и мучиться раздумьями.
Так, действуем по плану. Порывшись в обломках письменного стола, я нашел пару чистых листов и черную шариковую ручку, затем положил бумагу на спину Саллису и нацарапал несколько строк. Вряд ли поможет, но ведь и не помешает, так что какого черта? Свернув записку трубочкой, я сунул ее за резинку трусов Саллиса, словно пятерку в плавки стриптизера из «Шоу Чиппендейлов».
Вернувшись на склад, я забрал шесть коробок, предварительно встряхнув, дабы удостовериться, что они не пустые. Возможно, там хранилась либо чистая пленка, ставшая абсолютно ненужной (камеры, в которых она использовалась, давно заржавели и отправились в металлолом), либо потерянные шедевры немого кино. Я специально не читал надписи на ярлычках — что бы ни лежало в тех коробках, их содержимое интересовало меня по одной-единственной причине: из памяти еще не стерлись огнестойкие взрывобезопасные двери в жилище Никки. Старая пленка горит не хуже бензина.
Пора в дорогу, давно пора. На этот раз висячий замок на первом этаже не стал помехой, потому что у меня была пушка Саллиса. Первый выстрел ушел в «молоко», вторым я ловко перебил тяжелую цепь и пинком распахнул дверь.
Я снова оказался на стоянке, к счастью, опустевшей. На случай, если неприлично громкий звук выстрелов взбудоражил оборотней и охранников, я быстро вскарабкался по наклонному въезду, ведущему, как мне хотелось думать, к выходу. На полпути мне попался пьяно прислонившийся к стене мотоцикл: судя по виду, у него сломалась подножка. Въезд преграждала решетка закрытых ворот, за которыми начинались свет, звуки и жизнь. Любители театра и поздних прогулок брели по улице, не подозревая, какая жуть скользит мимо их тесных мирков по безумной хитрой касательной. Это все та же ночь или уже следующая? Сколько я пролежал на складе после того, как Гвиллем ввел наркотик правды? Из недр памяти очень кстати всплыл ответ: проведи я без сознания более двадцати четырех часов, обезвоживание бы чувствовалось куда сильнее. Значит, на дворе по-прежнему четверг, а я — по-прежнему в игре и не без шансов на победу!
На миг я едва не возненавидел обывателей, несущихся прочь нескончаемым потоком заурядной нормальности, не столько за равнодушные счастливые лица и беззаботную болтовню, сколько за то, что из-за них я не мог еще раз воспользоваться пистолетом. Я попробовал открыть ворота — надо же, не заперты! Небольшое усилие — и решетка поднялась с резким, как у свиньи, визгом.
Затем меня вдруг осенило… При иных обстоятельствах я бы от души посмеялся над своей запоздалой гениальностью! Спустившись к тому месту, где стоял мотоцикл, я внимательно на него взглянул. Над передними фарами красовался логотип — три ромба, символизирующие концерн «Мицубиси», а к багажнику прикрепили контейнеры, будто на мотоцикле ездил курьер.
Содрогаясь от чего-то похожего на панику, я выудил ключи Саллиса из кармана его же куртки. Если получится, значит, мне по ошибке досталась чужая удача. Феликсу Кастору так везти не может!
Стараясь держаться естественно — вдруг кто из обывателей с улицы глянет, — я уложил коробки с пленкой в контейнеры, по три с каждой стороны, и сел в седло. На оставшемся за спиной въезде послышались быстрые шаги, затем крик. Я даже не дернулся: оборачиваясь на крик, со стороны выглядишь виноватым.
Ключ подошел, и с первого же оборота с оглушительным ревом ожил мотор. Тогда я решил оглянуться и, честно говоря, испытал облегчение: мои преследователи были в форме и, что еще важнее, в человеческой плоти.
Они отстали метров на пятнадцать, что позволяло надеть висевший на руле шлем: темно-красный, под цвет мотоцикла, разрисованный крылатыми черепами. Нажав на педаль, я погнал во весь опор, оставив троих охранников делить между собой выхлопные газы.
* * *
Я не знал, как пробраться в больницу Чарльза Стенджера. Вдруг меня уже разыскивают за совершение серии тяжких преступлений? Нападение на больницу в Северном Лондоне наверняка попало в вечерние новости; вопрос заключался лишь в том, успела ли полиция разогнать дымовую завесу и понять, что я исчез? А если так, было ли разослано какое-то предупреждение, помимо неминуемого сигнала всем постам?