Не зная, на что решиться, я попросил третий виски, а когда его принесли, Карла уже закончила беседу с живописным крепышом. Деньги перешли из одних рук в другие, равно как маленький пакетик из коричневой бумаги, сложенный много раз и заклеенный скотчем. Парень поспешил к выходу, воспрянув духом, если, конечно, я правильно разглядел под боевой раскраской.
Бурбон упомянул черных красоток и явно имел в виду не темнокожих манекенщиц или редких бабочек. Итак, Пис балуется амфетамином. Что же, он не первый из моих коллег поддерживает ясность мысли и остроту реакции при помощи бытовой, так сказать, химии, и, очевидно, не последний. Куда интереснее, почему он выглядел таким измученным. Неужели сказывается сопротивление моим попыткам вызвать дух Эбби и мощная контратака, которую он провел сегодня вечером? Может, если продолжать в том же духе, я все-таки взломаю его оборону?
Или следующий рикошетный удар раздробит мне мозги, и они вытекут через уши.
Решительно повернув к столику Карлы, я сел на только что освободившийся стул. Она уже собралась уходить, поэтому в брошенном на меня взгляде было поровну удивления и недовольства. Вблизи эта женщина поражала еще сильнее, чем с противоположного конца зала. Невысокая, но очень крепкая: издали могло показаться, дело в банальных валиках жира, но отсюда я видел — это нечто пожестче и поплотнее. Дилерше лет сорок; благодаря толстому слою макияжа тяжелое прямоугольное лицо больше всего напоминало кирпичную стену. Черная подводка государственной границей окружала невероятно мягкие темные глаза, совершенно не сочетавшиеся с остальными чертами. Массивная фигура не позволяла носить короткие обтягивающие маечки, но Карла все равно надела такую вместе с многослойной воздушной юбкой, которая сбивала с толку, и лишь боксерки выдавали истинные намерения дилерши.
— Магазин закрыт, — бросила она.
— Меня дурь не интересует, — равнодушно пожал плечами я.
— Тогда отвали! — Карла не злилась, не желала меня оскорбить, но и на контакт явно не шла.
— Я просто ищу одного из ваших клиентов. Денниса…
— Сказала же, отвали! — Дилерша предостерегающе подняла указательный палец. — Я тебя не знаю.
— Ваша правда! Моя фамилия Кастор, Феликс Кастор. Друзья зовут Фиксом. — Я протянул руку, но Карла на нее даже не взглянула. Встав из-за стола, она решительно направилась в глубь зала. Упорство, которого во мне куда больше, чем здравого смысла, заставило вскочить и загородить Карле дорогу. Да она настоящая коротышка, едва до подмышек мне доходит!
Дилерша остановилась. Казалось, мертвая тишина расползается от нее по всему залу. Даже не поворачивая головы, я чувствовал, что стал достопримечательностью местного значения.
— Парень, не наживай себе проблем, — тем же ледяным тоном посоветовала Карла.
— Наверное, вы правы, — согласился я. — Только мне действительно нужно встретиться с Деннисом Писом. Пожалуйста, передайте: его ищет Феликс Кастор. Он может взять мой телефон у Бурбона Брайанта или оставить сообщение здесь.
— Уйди с дороги! — только и сказала Карла.
Я послушался. Дилерша еще раз смерила меня тяжелым взглядом и прошла к барной стойке. В зале раздался дружный вздох облегчения.
Да, наступление очарованием результата не принесло… Вернее, само наступление удалось, а вот очарование подкачало. Что же, по крайней мере Бурбон дал мне пищу для размышлений и несколько зацепок. Пока достаточно.
* * *
Дождь снова усилился. Отражаясь в мокром темно-сером асфальте Сохо-сквер, яркие огни немногочисленных машин напоминали падающие звезды. Несмотря на сырость, было тепло, и после спертой духоты «Золотого пламени» я с удовольствием дышал свежим воздухом. Даже воротник поднимать не хотелось!
Давно перевалило за полночь, и улицы почти вымерли. Два крепко сбитых парня, один их которых казался сущим Гулливером, стояли в конце тротуара и о чем-то негромко беседовали. Пропуская меня, они расступились, и Гулливер швырнул через плечо докуренную сигарету.
Машина осталась на другом конце площади, так что кратчайший путь туда лежал через парк. Обогнув тюдоровский павильон, где когда-то продавали мороженое, я увидел противоположные ворота: господи, неужели закрыты? Несколько шагов — я подошел вплотную и потянул на себя. Бесполезно, ворота заперли на ночь.
Обернувшись, я заметил, что крепыши направляются ко мне.
— Ворота закрыты, — спокойно объявил я. Разборку устраивать не хотелось, и я даже не подумал, что у них другие намерения. Увы, они по-прежнему шагали в мою сторону, хотя уже знали: здесь не пройти. Но вдруг у них проблемы со слухом? Если не вгонять себя в жесткие рамки, почти всему на свете можно найти вполне безобидное объяснение.
— Отлично, — хрипло проговорил шедший слева парень и ловким натренированным движением вытащил из-за пояса нож. Его высоченный товарищ с бровями, по густоте напоминающими посудные ершики, сжал кулаки.
Что же, я ведь сказал «почти всему на свете», следовательно, мне попалось исключение, которое только подтверждает правило.
Громилы наступали. За их спинами виднелась пустая в обоих направлениях улица: да, помощи ждать бесполезно, нужно взять себя в руки и организовать хоть какое-то сопротивление! Однако нападавшие действовали куда быстрее и ловчее, чем я предполагал. Сойдя с дорожки, они рассредоточились, и я уже не мог следить за обоими одновременно. Чтобы не зажали в тиски, я попятился, но закрытые ворота оставляли всего два шага на отступление. Я то и дело поглядывал на Гулливера: даже без оружия он казался лидером тандема. Его партнер не стал дожидаться более удобного случая: мощный удар в прыжке — и я потерял равновесие.
Швырнув меня на ворота, он надавил мне плечом на грудь, да так сильно, что сбил дыхание. Подавившись воздухом, я безвольно соскользнул на покрытую трещинами мостовую и не успел пошевелиться, как громилы бросились в атаку. Двигаться, ерзать, вертеться — пусть нож запутается в складках шинели или войдет косо и не повредит жизненно важные органы, которыми столь щедро наделила природа. Но удара почему-то не последовало. Я продолжал ерзать, и парень с ножом чуть не упал на своего напарника — так бешено мы крутились на холодных мокрых камнях.
Парень с ножом выругался, и в тот момент какой-то предмет, выпавший из его или из моего кармана, с лязгом ударился о ворота и покатился по мостовой. Я ткнул локтем в горло нападавшего. Но там были не мышцы, а стальные провода, и любой удар превращался в мелкий раздражитель. Чтобы я не отвлекался, громила отвесил пару пощечин, а затем еще одну чисто для удовольствия, после чего его бровастый напарник вцепился мне в шею огромной ручищей и без малейшего сопротивления поставил на ноги. Однако во время бешеного рывка я сумел нащупать и поднять короткий металлический цилиндр, упавший рядом со мной.
Гулливер оказался еще выше, чем я предполагал. Меня оторвали от земли; я задыхался скорее под тяжестью своего веса, чем под давлением сжимающихся вокруг горла пальцев. Грубое массивное лицо приблизилось: очень крупный рот и неимоверное количество зубов.