Никки я нашел в кинопроекционной кабине — он измерял уровень кислотности и жесткости воды, в которой жили его гидропонные растения. Не удостоив приятеля вниманием, я направился к невысоким шкафам, где хранились карты и книги. Как у истинного параноика, видящего за каждым событием заговор, справочный отдел у Никки не хуже, чем в Британской библиотеке, и я не сомневался, что найду в нем серию карт Лондона масштабом 1:1000. Я вытащил «Илинг-Актон» и разложил на шкафу, небрежно смахнув колыбель Ньютона, любимый сувенир Никки.
Зомби мгновенно оторвался от кадок и одним прыжком пересек кабину.
— Эй, Кастор, — завопил он, — оставь мои шмотки в покое!
— Мне очень хочется сыграть с тобой в одну игру! — Я повернул карту так, чтобы нужная мне часть оказалась в самом центре.
— Я сейчас не в настроении, потому что испытал физиологическую реакцию, которой не появлялось со дня смерти! Мой член будто снова очутился по другую сторону могилы, с твоей стороны. Мне нужно прийти в себя, а тебе лучше смотать удочки.
Я и не думал слушать, потому что знал: моя идея вряд ли оставит его равнодушным, главное, правильно ее преподнести.
— Пекам Штайнер, — медленно и четко начал я, — мечтал построить комплекс «безопасных» домов. Миниатюрных изолированных крепостей в центрах городов, где могли бы укрыться живые, если бы мертвые, объединившись, решили захватить власть.
Никки мои слова ничуть не впечатлили.
— Да у Штайнера котелок совершенно не варил! — рявкнул он, схватил карту со стола и начал сворачивать. Руки мелко тряслись: да, сильно же Джулиет его напугала!
— «Основная стихия, представляющая непреодолимое препятствие на пути мертвых, — это вода», — процитировал я. — Помнишь письма, которые он рассылал в управления жилищной политики всех лондонских районов? «Однако бастионы земли и воздуха так же действенны… — и прочее, и прочее —…для того, чтобы ослепить мертвых и надломить их силу».
— Зачем ты мне все это говоришь? — Никки запихнул карту обратно в ящик и с грохотом его задвинул. Сейчас он пугал куда больше, чем когда целился в меня из пистолета, так как выглядел абсолютно невменяемым.
— Наверное, потому что это шутка! Все хохочут: здорово же у старины Пекама протекала крыша, а безопасные дома — вообще чистейший идиотизм! А теперь, внимание, самое смешное: один такой дом Штайнер все-таки построил. Прямо здесь, в Лондоне.
Реакция Никки, бурная и неистовая, не заставила себя ждать.
— Черта с два! — выпалил он. — Ни хрена он не построил!
— Откуда такая уверенность?
— Оттуда, что я обязательно был бы в курсе. Мне известно обо всех лондонских происшествиях. Любой воробушек пукнет — до меня тут же доходит информация, а ты говоришь, я мог пропустить нечто столь крупное и важное!
— Дом замаскировали под совершенно другой объект.
Пронзив меня немигающим взглядом, Никки открыл ящик, извлек карту, стремительным движением разложил на столе, а затем небрежно махнул в сторону желтоватого листа с бурой координатной сеткой.
— Ну и где? — надменно осведомился он.
— Не-а, — покачал головой я. — Мы же играем, найти дом — твоя задача.
— По-моему, это настоящая ерунда! Ты ведь даже не уверен, что он существует!
— Судя по всему, Деннис Пис прячет дух Эбби Торрингтон в золотом медальоне, который был на девочке в момент смерти. Когда я пытался вызвать дух Эбби с помощью музыки, контакт оборвался. Одну секунду малышка отвечала мне, а в следующую — бац! — и исчезла. С подобным я никогда не сталкивался. Причин, мешающих отыскать призрак, множество, но чтобы обрывалась уже установленная связь… Такого еще не случалось. Перед тем как заехать к тебе, я навестил Рози Крейц. Ей Деннис Пис сказал, что «живет у мистера Штайнера». Для меня это имеет одно-единственное значение: Пис нашел безопасный дом. Старина Пекам хвастал, дескать, его творения «ослепляют мертвых». Вдруг они заодно сбивают с толку и тех, кто мертвых разыскивает?
— Сплошные «если бы» да «кабы»! — фыркнул зомби.
— Никки, сделай одолжение!
Тот закатил глаза и пожал плечами, но пантомима на тему «мне плевать» получилась весьма неубедительной.
— Ладно, как хочешь. Спешить вроде бы некуда… Так, что нам известно?
Я склонился над картой.
— Для Эбби я играл трижды, в трех различных местах, и отклик каждый раз приходил по-иному. Первый раз дело было здесь. — Я отыскал на карте Харлсден. — Оттуда казалось, Эбби на юго-западе, в той стороне… Затем вызывал ее со Скрабз-лейн — там она ответила просто с запада, со стороны, где садится солнце.
— Это все равно ближе к юго-западу, — по-учительски поправил Никки.
— А вот на Хаммерсмитской эстакаде я почувствовал реакцию с северо-востока.
— Илинг. Илинг-бродвей… Ну, или Хангер-хилл. Или Скотч-коммон… Или начиная от Западного Актона до черт знает какого места.
— «Освященная земля окружает дома со всех сторон», — по памяти процитировал я.
— Кастор, знаешь, сколько в Лондоне храмов и церквей? С таким же успехом можно сказать: «В районе имеется автобусное сообщение».
— Верно подмечено! А как насчет «естественных водных бастионов»? Наверное, в том месте должен быть высокий уровень подземных вод, ну, по крайней мере до фундамента.
— По-моему, фраза скорее означает ров.
— Ров труднее замаскировать.
— Неужели Штайнер построил дом посреди водохранилища «Уэлш харп»?
— Я бы не удивился. Только, если помню правильно, Пекам хотел, чтобы внешне безопасные дома ничем не выделялись. Их целью было отражать потенциальную осаду, а не провоцировать.
— Согласен. — Взгляд Никки заметался по карте. — И все равно творение Штайнера должно стоять немного на отшибе. Откуда взять «естественные бастионы воздуха и земли» на улице, где одноквартирные дома буквально лепятся друг к другу?
— Точно, на отшибе, но не слишком далеко. Пекам представлял дома чем-то вроде Темзской дамбы [44] — защитой для города и его жителей.
— По отношению к уровню моря западная часть города выше, чем восточная, — пробормотал Никки. — Значит, и до подземных вод копать дольше. Штайнер ведь сам в западной части города родился? В Перивейле, кажется? Всегда твердил, что и старость хочет встретить именно там…
Никки принялся молча водить пальцем по карте, а на лице, как картинки в калейдоскопе, сменялись эмоции: сосредоточенность, раздражение, упрямство.
— К черту стандарты, Никки, давай смелее, гибче, решительнее! Ответ наверняка у нас под носом.