Около шести вечера Семен, отпустив Володьку, сидел в фойе Дома офицеров. Ожидал шефа, чтобы передать ему козий сыр и доложить о результатах поисков новорожденной.

Геннадий Ильич опоздал на полчаса, но пришел в хорошем настроении. Сразу повел Семена в ресторан. Заказал чаю, коньяка, лимон и черный шоколад.

– Сегодня удачный день, – поделился он причиной своего настроения. – Наконец парламентский буфет оформил. В частную собственность! Мелочь, а приятно! Будет теперь где без лишних бумажек козьим сыром торговать!

Удивление с привкусом недоумения на лице Семена не могло остаться незамеченным депутатом.

– Ты пойми, это же не для бизнеса! Вопрос престижа! Захочу нажать на оппозицию, если какой-нибудь законопроект не поддержат, закрою буфет, и пускай по кафе разбредаются, как тараканы!

Семен, услышав пояснение, усмехнулся. Сам бы он никогда не додумался, что парламентский буфет можно использовать в политической борьбе.

– А у тебя какие новости? – спросил депутат. – Надеюсь, тоже хорошие?

– Сегодня или завтра будет результат, – твердо пообещал Семен.

И Геннадий Ильич ему поверил. Поднял бокал с коньяком.

– За удачу! – улыбнулся он и поднес бокал к толстым губам.

Коньяк Семену понравился. И настроение шефа ему понравилось. Самое время о чем-нибудь попросить – не откажет. И у Семена была какая-то просьба, какая-то мысль, но не на поверхности, не на языке. Семен задумался, припоминая.

– Значит, так, – обжевав и обсосав ломтик лимона, заговорил снова Геннадий Ильич. – Надо будет тебе или твоим ребятам сутки возле сыроварни провести. Проверить, сколько у них в смену сыра получается. Зафиксируем в килограммах, половину будем забирать на буфет, половину им! Понял?

Семен кивнул.

– И еще! У тебя нет на примете какого-нибудь трусливого, суеверного мужика? У меня теперь вакансия при буфете, надо срочно кого-то найти!

Семен задумался. И сразу в его памяти возникло мальчишеское, напуганное и одновременно нагловатое лицо соседа напротив.

– Я спрошу, – пообещал он. – Есть один!

– Спроси! – кивнул Геннадий Ильич. – Работа не пыльная, среди вечно голодной политической элиты… Ладно, мне пора! – депутат посмотрел на часы. Достал из портмоне сотку и опустил ее на стол. – А ты посиди, отдохни, допей! У меня раньше лучшие мысли в голову приходили в ресторанах, когда я один, без компании сидел!

Проводив шефа взглядом, Семен пригубил коньяка и стал ожидать появления лучших мыслей. Но вместо мыслей вспомнилось ему, о чем он хотел шефа попросить! О переходе на ночную смену!

Семен улыбнулся. Теперь уже он этого не забудет. Теперь эта просьба будет лежать на поверхности до следующей встречи с Геннадием Ильичом. Следующая встреча – завтра. Главное, чтобы настроение у депутата было не хуже нынешнего.

101

Киев. Тихий центр

Наступила пятница, и Дарья Ивановна поспешила к своей парикмахерше в маленькую одноэтажную башенку на Пейзажной аллее.

– Возвышенную, как обычно? – спросила парикмахерша постоянную клиентку, уже устроившуюся в кресле перед зеркалом.

– Знаешь, давай что-нибудь другое. Я сегодня на свидание иду.

– С мужчиной? – вырвалось с удивлением у молоденькой парикмахерши.

– А с кем? – возмущенно посмотрела на нее Дарья Ивановна.

– Ой, вы извините! Вы всегда такая строгая! Так, может, что-нибудь чуть-чуть молодежное?

Дарья Ивановна задумалась.

– Он лет на пятнадцать младше меня. У него короткий ежик…

– Блондин?

– Рыжий!

– Я знаю, – таинственно улыбнулась парикмахерша. – У вас есть что-нибудь бордовое или светло-бордовое?

– Есть, – кивнула клиентка.

– Давайте тогда подкрасим вас в красно-рыжий цвет и прическу сделаем легкой, без объема! Сейчас так модно!

– Давай.

На Бехтеревский переулок Дарья Ивановна свернула, ощущая себя другой женщиной. Ноги ее сами вывели к парадному, в котором принимал Петр Исаевич.

В квадратный холл квартирки-кабинета она вошла легкой, невесомой походкой.

– Сделайте мне кофе, – попросила Инночку и сразу – в кабинет.

Доктор сидел за столом и что-то писал. Увидев зашедшую даму, он поднялся на ноги.

– Вы изменились, – сказал он осторожно.

– Человеку свойственно время от времени меняться, – произнесла Дарья Ивановна, улыбаясь.

Присела напротив Петра Исаевича.

– Вам кофе или чай? – спросил он.

– Я уже заказала!

Петр Исаевич попросил Инночку сделать ему чаю. После этого более сосредоточенно посмотрел в глаза гостье.

– Вас что-нибудь беспокоит сегодня? – его лицо приняло очень внимательное выражение, оно словно открылось навстречу любым проблемам пациентки.

– Я недавно похоронила мужа, – произнесла Дарья Ивановна легко и мелодично. – И вот я теперь учусь жить одна. Но меня смущает одна вещь. У меня постоянное ощущение, что мой муж не умер… Что он где-то рядом…

Петр Исаевич на мгновение нахмурился.

– Но вас ведь не тяготит это ощущение? – спросил он.

Она отрицательно мотнула головой.

– Он ведь у меня и мертвый дома был. Сидел в кресле. Ему пластилизацию сделали, ну, как бальзамирование… А недавно я его по-обычному похоронила. Знаете, если бы я была дурой, то пошла бы к колдунье и с ее помощью с Эдиком поговорила. Но я не верю во всю эту чепуху! мне кажется, что стоит только интенсивно о нем, об Эдике, поговорить, и он уйдет! Уже навсегда.

– Дарья Ивановна, – всплеснул руками доктор. – Вы же сами – врожденный психиатр! Или вы литературу читали?

– Так, Петр Исаевич, давайте говорить о нем, а не обо мне! Или, может, вам будет удобнее, если я лягу на кушетку?

– Да, прилягте! – попросил доктор.

Дарья Ивановна сбросила сапоги и устроилась на кушетке. Ей стало удивительно приятно. Взгляд ее растворился в белом потолке кабинета. Она закрыла глаза.

– Вспомните, пожалуйста, ваше знакомство с мужем, – голос Петра Исаевича прозвучал сладко и проникновенно, как у театрального актера.

– Это было ночью, – нежным полушепотом заговорила Дарья Ивановна. – Я возвращалась с дня рождения подруги. Шла по улице Воровского, по трамвайной колее – там раньше трамвай «двойка» ходил. Ко мне стал приставать какой-то мужчина. Схватил меня за руку, потащил к бульвару. Я была выпившая – мы три бутылки шампанского на троих у подруги распили. Сколько мне тогда было? Лет девятнадцать. Мужик меня за руку схватил и тянет. Я закричала что-то. И тут в тишине громкие шаги – бежит кто-то. Я оглядываюсь – молодой парень, крепкий. Бежит и на ходу на свои руки смотрит. А в руках у него перочинный нож, он его на бегу раскрывает. Добежал. Мужик меня отпустил и с матами на этого парня. А парень ножиком его в руку, а потом в живот. Мужик закричал. А парень меня за руку схватил и крикнул: «Бежим!» И мы побежали. Забежали на Сенной рынок, там отдышались. Там он и сказал, что его Эдиком зовут.