Аэропорт «Борисполь». Утро
Мир не без бодрых людей. Вот и таможенный кинолог Дима Коваленко, обходя со своей овчаркой Шамилем ряды зарегистрированного багажа, мурлыкал себе под нос совершенно неподходящую для этого времени суток песню двух телевизионных школьниц «Нас не догонишь!». Шамиль принюхивался к чемоданам и портпледам с четырех утра. В начале смены его глаза блестели, сверкали, горели надеждой найти хоть какой-нибудь, пусть даже самый захудалый и почти не вставляющий наркотик. Но за три часа работы эта надежда улетучивалась, и приходилось просто ожидать окончания собачьей смены, чтобы получить в награду лакомство с тем самым запахом. С запахом, который всегда возбуждал Шамиля и заставлял его весело и задорно лаять, не обращая внимания на предупреждающее цыканье хозяина, для которого было достаточно и того, что овчарка просто останавливалась перед весело пахнущим чемоданом и оборачивалась, давая хозяину знак.
Диме в прошлую ночь вообще выспаться не удалось. На работу пришлось идти прямо из-за праздничного стола. Младшей сестре Надьке исполнилось двадцать пять лет, вот и гуляли от души. Гостей было человек двадцать, но все свои, родные. Устав есть и пить, развлекались караоке. Оттуда и привязалась к нему эта песенка о том, что их не догонишь! «Да кому они на фиг нужны?!» – весело задумывался о двух певичках Дима.
А Шамиль мокрым носом вытягивал из воздуха запахи, и вдруг один новый, необычный, но тоже веселый запах привлек внимание овчарки.
Шамиль уставился на черный пластиковый чемодан на колесиках. Странно, но этот запах, в отличие от обычных веселых, был каким-то еще и задумчивым, тормозящим. И Шамиль не залаял бодро и зажигательно, как обычно в таких случаях, а озадаченно обернулся на хозяина, тоже остановившегося, но смотревшего куда-то в сторону, туда, где стояли у открытых ворот два грузчика Боря и Женя в теплых зеленых комбинезонах. Стояли, курили и о чем-то мирно беседовали.
Боря, носивший пышные усы, опускавшиеся до нижней линии подбородка, бросил взгляд на застывшего на месте кинолога, на его собаку. И замолчал, наблюдая. Второй, Женя, тоже обернулся.
– О! Вынюхала что-то! – сказал Женя.
– Опять добро даром пропадет! – кивнул на это Борис и вздохнул.
Они бросили окурки под ноги, затоптали их носками тяжелых черных ботинок, согласно правилам противопожарной безопасности, и направились к Диме.
– Ну че? – спросил у кинолога усатый Боря, глядя на пластиковый чемодан. – Опять дашь добру пропадать?!
Оба уставились вопросительно прямо в глаза Диме. Оба были людьми основательными, за пятьдесят. Приезжали на работу на ухоженных перегнанных из Германии иномарках, на работе не пили.
– А что делать?! – пожал плечами Дима.
– Собака не расскажет, а мы поможем этому чемоданчику покинуть охраняемую территорию, – сказал один.
– И хозяин чемоданчика в тюрьму не сядет, – добавил второй. – Тоже доброе дело!
Дима задумался. А думать ему после бессонной ночи было тяжело. И песня про то, что «их не догонишь», продолжала напрашиваться на язык.
– Ну? – потребовал от него ясности усатый.
Дима кивнул.
Грузчик Боря вытащил из кармана комбинезона мелок и нарисовал им на чемодане галочку.
– Дальше пошли! – скомандовал Дима Шамилю. – Дальше нюхай, слышишь?!
Но Шамиль не понимал, почему хозяин не вытаскивает чемодан. Обычно хозяин в таких случаях доставал из нагрудного кармана рацию и говорил в нее слова, не входящие в разряд собачьих команд, а потому Шамилю не понятные. Но то, что он говорил, тоже было командой, потому что буквально через несколько минут к ним подбегали несколько человек, один из которых сканером считывал штрих-код багажной бирки, а другие живо поднимали чемоданчик и уносили его.
– Ты что, не понял?! – кричал Дима на Шамиля.
И Шамиль понял. Понял, что надо двигать носом дальше, вдоль следующих багажных мест. Он понюхал пару сумок, коричневый чемодан, баул, завернутый в полиэтилен. Учуял запах неплохой сухой колбасы, табака, сала. Из пасти свесилась и достала до пола слюна голода. Остановился. Оглянулся на хозяина.
«Опять? – испугался Дима и тоже оглянулся, посмотрел на грузчиков, шедших к багажной тележке, оставленной возле открытых ворот. – Да ну его! Не будет сегодня наркотиков! Я сказал!!!»
Подуманные слова так громко прозвенели в голове у Димы, что он снова оглянулся. Боясь, а не услышал ли их случайно кто-нибудь. Но рядом никого, кроме Шамиля, не было.
– Лежать! – скомандовал ему Дима.
Достал сигарету и тоже отправился к открытым воротам покурить.
Навстречу неторопливо шагали грузчики. Женя толкал впереди себя багажную тележку.
Киевская область. Макаровский район. Село Липовка
За окошком всю ночь завывала метель. Завывала так сладко и одновременно сказочно-зловеще, что Ирине снились сны в стиле «экшн»: то она убегала от кого-то по зимнему ночному лесу, то гналась за кем-то, то несла куда-то сквозь пургу свою трехмесячную дочурку, укутанную в одеяльце и плед, прижимая ее к груди. Так всю ночь и пробегала по заснеженным снам, а проснулась мгновенно, как только будильник запищал. Она специально старый будильник, который громко звенел, отдала матери, а себе купила электронный с писком. Писк будит мягче, не «по-армейски». Тем более, это было важно еще и потому, что когда человек просыпается мягко, то не делает никаких резких движений. А у Ирины всякое резкое движение отзывалось болью в груди.
К началу пятого утра метель за окном успокоилась. Заварила себе Ирина чаю с листьями смородины, намешала в литровой банке молочной смеси для дочурки и поставила банку на теплый котел в бойлерной. А сама стала на работу собираться.
Перед уходом зашла в спальню к маме, поцеловала ее, уже проснувшуюся, в щеку.
– Если будет свежий «Украинский», привези! – попросила мама.
Ирина кивнула. Завязала на голове серый пуховый платок, который больше бы подошел пожилой женщине, а не молодой маме, но зато был теплым и нежным. Застегнула молнию на длинной куртке и вышла в темное зимнее утро, а точнее в «пограничное» время суток, когда ночь – уже не ночь, а утро – еще не утро.
Остановилась на краю дороги. Ожидала сразу увидеть приближающиеся круги желтых фар маршрутки, но дорога была пустынна и сливалась с глубокой молочной серостью, прикрывавшей и ближайшие деревья, и столбы, и забор сельского кладбища.
Пять минут не сводила Ирина глаз с дороги. Мороз щипал ее за нос и за щеки. Все вокруг, включая и дорогу, отличалось неподвижностью.
Ира занервничала. Опаздывать было никак нельзя. Начальница строгая. Скажет: «Больше не приходи!» И что тогда?! Где деньги брать?
Два оранжевых огонька фар отвлекли ее от беспокойных мыслей. Она сделала шаг вперед, вышла на дорогу, всматриваясь. Фары были другие, незнакомые.