С тем Сварог и отвернулся от экрана.
– Ты не забыл обо мне? – очаровательно наклонив головку, улыбалась в дверях Маргилена. – Любимая постановка?
– Да нет, померещилось кое-что. Пойдем, моя радость.
В танцевальном зале стояло несколько угловатых мешков, и возле них ожидающе прохаживался дворянин, тот, самый потрепанный и задиристый.
Сварог открыл коробочку и сказал:
– Вот это – головоломка. Как по-вашему, что с ней нужно делать?
Дворянин был ронерцем и потому раздумывал не более секунды:
– Тринадцать… Пятнадцать… Ага, вот так… – Он довольно ловко стал двигать квадратики грязноватым пальцем. – Нужно их передвинуть так, чтобы цифры стояли по порядку, верно? Не вынимая?
– Совершенно верно, – сказал Сварог. – Вы сейчас отвезете мешки в лавки, где торгуют головоломками. По мешку в лавку.
– Ваша милость, лучше бы сначала выправить патент, это ж приличные деньги…
– Это долго?
– За полчаса можно справиться.
– Валяйте, – сказал Сварог. – Можете взять патент на свое имя, мне безразлично. И меня не интересуют вырученные от продажи деньги.
– Благодарю, ваша милость! Прикажете бежать?
– Стоп, – сказал Сварог. – Теперь начинается самое главное. – Он выстроил квадратики по порядку, от первого до пятнадцатого, потом поменял местами «15» и «14». – Насколько я знаю, решение задач на премию у вас обставляют так, что сжульничать невозможно? Стряпчий, свидетели…
– Верно, ваша милость.
– Найдите такого стряпчего. Пусть оформит все, как надлежит, – ну, вам лучше знать… И объявите: тот, кто вернет квадратики в прежнее положение – из этого, именно из этого! – получит тысячу ауреев золотом. Все поняли? Выполняйте.
Дворянин махнул лакеям, они взвалили брякающие содержимым мешки на плечи, и вся компания скрылась. Сварог самодовольно улыбнулся, гордый собой.
Память у него была необычайно цепкая, и в ней, словно в рыбацкой сети с мелкими ячейками, застревало превеликое множество самых разных сведений, случайно прочитанных или услышанных…
В частности – сведения, прочитанные у товарища Перельмана. Когда в семидесятых годах девятнадцатого века в США придумали эту игрушку, моментально проникшую в Европу, разразилось форменное национальное бедствие. Играли все – в городах и деревнях, на заседаниях германского рейхстага и в лондонском Сити. Хозяева контор и магазинов специальным приказом запрещали клеркам и продавцам брать в руки «пятнашку» в рабочее время. Когда за решение одной из позиций была назначена большая премия, торговцы забывали открывать магазины, крестьяне – кормить скотину и пахать, машинисты – останавливать поезда на станциях. Люди ночами простаивали под уличными фонарями, двигая квадратики.
А та позиция, та задача, между прочим, оказалась неразрешимой. Но математики доказали это гораздо позже, и чума под названием «пятнадцать» свирепствовала еще долго. В Равене, никаких сомнений, горячка вспыхнет еще более азартная…
«Не запустить ли им немного погодя и кубик Рубика?» – не всерьез задумался Сварог. Уж он-то всяко не должен быть известен ронерцам. И точно вызовет бум. При их-то безумной любви к головоломкам. Денег заработать можно, подарить людям развлечение не без пользы, прославить детище венгра Рубика за много веков до рождения изобретателя. Да, не было б других забот…
– Я обижусь и рассержусь, – напомнила о себе графиня.
– Маргилена, дорогая, – сказал Сварог. – Как по-твоему, сколько времени пройдет, пока эта игрушка завоюет столицу?
– Великие небеса, да уже к вечеру ее начнут продавать сотнями! Через два-три дня она будет в кармане у каждого…
– Великолепно, – сказал Сварог. – Видишь ли, если поменять местами «15» и «14», невозможно вернуть квадратики в прежнее положение, не вынимая их из коробки. Невозможно. Научно доказано.
– Что-то я не пойму… Ну и что?
Сварог ухмыльнулся:
– Пока ученые математики обратят внимание на очередную забаву, много воды утечет… И скажи-ка ты мне, как поведут себя славные равенцы, если через пару дней пройдет слух, что по наущению горротцев герцог Орк, убив автора, украл секрет решения и хочет тайно увезти?
Графиня оторопело уставилась на него, охнула и неудержимо захохотала.
Сварог подхватил ее в объятия и долго хлопал по спине, пока не успокоил.
– Ой. Ой. Ой… – Она торопливо приводила в порядок прическу. – Да его дом разнесут по камешку, а самого разорвут на мелкие кусочки, если он не отдаст секрета… Горротцев будут ловить на улицах, начнется такое… Ты великолепен! И ведь Орк ни за что не догадается…
– Очень надеюсь, – сказал Сварог. – Наверху на его авантюры и без того смотрят косо, если он окажется замешан в такой скандал, вмешается наместник и своей властью выставит его отсюда…
Графиня вновь залилась хохотом. В дверь обеспокоенно просунулся унылый граф Дино.
– Брысь! – цыкнула Маргилена, замахиваясь коробочкой, и граф улетучился, как призрак. – Попросить кого-нибудь, чтобы проткнули болвана на поединке? Да нет, жалко дурака…
– Ну, он тебя, наверное, страшно любит… – сказал Сварог с дешевым великодушием счастливого соперника.
– Да мне от него тошно! Он лампу всегда гасит, неловко ему, изволите ли, видеть! И спину царапает!
– Тогда понятно… – сказал Сварог. – Милая, я страшно жрать хочу.
– Ну еще бы, целый день мотался по городу… Пойдем, я уже распорядилась. Супруга пригласим к завтраку, счастлив будет, болван… – Она вышла в коридор и громко постучала в одну из дверей. – Граф, мы вас приглашаем к завтраку, поторопитесь!
В сопровождении сияющего графа они спустились в столовую.
– Мара еще спит? – спросил Сварог. Облизнулся, накладывая себе на тарелку зажаренных до хрустящей золотистой корочки голубей.
– Боюсь, совсем наоборот.
– Как это понимать?
– Она давно уехала к Сенгалу. Смотреть коллекцию драгоценностей, понимаете ли… Мы все с ней обсудили и решили, что второго такого случая не представится. Со смазливыми малолеточками наш герцог превращается в тряпку, веревки вить можно…
Сварог встал, не отодвигая кресла. Зазвенели, разбиваясь, бокалы, вино потекло по вышитой синей скатерти, шарахнулись лакеи. Графиня тоже встала, побледнев, попятилась, не сводя с него огромных испуганных глаз.
Он чувствовал, как лицо стянуло в дикую гримасу, как кровь барабанит в виски.
Граф отважно бросился наперерез, и от его дурацко-унылой физиономии, исполненной к тому же отваги, Сварог как-то опомнился, сник. Сел за стол, оттолкнул тарелку с голубями, ни на кого не глядя, потянулся к бутылке, отыскал на столе целехонький бокал. Воображение услужливо подсовывало ему яркие, четкие, замысловатые картинки происходящего сейчас в доме герцога, он выругался, яростно засопел от злости и стыда.