— Сейчас. Мы поговорим об этом, — бросил Грегори. Серенсен раздражал его. Но все-таки добавил: — Постараюсь подыскать вам что-нибудь. — Он глядел на помятый брезент. Он хорошо запомнил покойника, хотя видел его один короткий миг: человек лет шестидесяти; натруженные руки, гораздо более темные, нежели лицо; почти лысый череп, только над затылком и на висках — седая щетина. Особенно врезалась в память печать удивления в несомкнутых, помутневших глазах. Ему захотелось сбросить плащ становилось все жарче. Он нетерпеливо прикидывал, как скоро солнечные лучи проникнут в глубь этого пока что пребывающего в тени места. Надо обязательно успеть снять все отпечатки.
Он уже собирался послать полисмена на шоссе, когда увидел своих людей. Пошел им навстречу.
— Ну, наконец. Не теряйте времени, снег уже тает. Томас, больше всего меня интересуют следы между окном и дверью. Погуще посыпьте их тальком, снег мокрый. И легонечко, чтобы все не расползлось! Я отправляюсь в поселок. Измерьте все, что удастся, и расстояние до воду, там за кустами ручей. Нужно несколько снимков общего плана, и хорошо обшарьте берег, может, я что-то там проглядел.
— Будьте спокойны, Грегори, — отозвался Уилсон. На ремне, переброшенном через плечо, он нес свой плоский чемодан, который ударялся о бедро, и создавалось впечатление, что его владелец хромает.
— Пришлите за нами машину, хорошо?
— Конечно!
Грегори направился к шоссе, забыв о Серенсене. Когда он оглянулся, доктор шел за ним, стараясь не бежать. Веревки, огораживавшие место аварии, уже сняли. Два человека вытаскивали «бентли» из кювета. Возле моста виднелся «олдсмобил», обращенный в сторону Лондона. Ни слова не говоря, Грегори сел впереди, рядом с Коллзом. Доктор прибавил шагу, ибо мотор уже работал. Они проехали мимо полисмена из дорожного патруля и повернули к Пикерингу.
Полицейский участок размещался в двухэтажном доме на углу базарной площади. Полисмен провел Грегори наверх. Там был коридор с дверями по обеим сторонам и с окном в конце; через окно просматривались крыши одноэтажных домов на противоположной стороне площади.
Комендант поднялся при виде входящего. У него была вытянутой формы голова, на середине лба отпечаталась красная полоска от каски, которая лежала на столе.
При первых же словах он несколько раз потер руки. Нервно, без признака веселости, улыбнулся.
— Ну, за работу, — вздохнул, усаживаясь, Грегори. — Как там дела у Уильямса, вы не в курсе? С ним можно будет побеседовать?
Комендант покрутил головой.
— Исключено. Перелом основания черепа. Я минуту назад звонил в Хэкки. Он в больнице, в бессознательном состоянии. Ему сделали рентген. Врачи говорят, что это протянется какое-то время, если он вообще выпутается.
— Да? Прошу вас, вы ведь знаете своих людей. Скажите, чего стоит этот Уильямс? Он давно в полиции? Ну, все, что вы о нем знаете.
Грегори говорил рассеянно, в мыслях он все еще находился возле морга и созерцал следы на снегу.
— Уильямс? Ну что ж, он тут у меня четыре года. До этого был на севере. Служил в армии. Был ранен, награжден орденом. Здесь женился, у него двое детей. Ничем особенно не выделялся. Увлекался рыбной ловлей. Уравновешенный, неглупый. За все время службы — никаких серьезных нарушений.
— А несерьезные?
— Ну, может, был слишком… терпимый. Добрая душа, как говорится. Он по-своему толкует инструкции. Ведь в такой дыре все друг друга знают… Но речь шла о мелочах: слишком мало выписывал штрафов… Человек был спокойный, даже, я был сказал, слишком спокойный, то есть не был, а есть… — поправился комендант, и лицо у него дрогнуло.
— В привидения верил? — совершенно серьезно спросил Грегори. Комендант поглядел на него своими белесыми глазами.
— В привидения? — безотчетно повторил он. И неожиданно смешался. — В привидения?.. Нет, не думаю. Не знаю. Вы считаете, что он… — комендант не докончил фразу. С минуту они молчали.
— Вы можете себе представить, от чего он убегал? — тихо спросил Грегори, перегнувшись через стол. Он глядел коменданту прямо в глаза. Тот молчал. Медленно опустил голову, потом вновь ее поднял.
— Представить не могу, однако…
— Однако?..
Комендант изучал физиономию Грегори. Наконец, как бы разочаровавшись, пожал плечами.
— Ну хорошо. Перейдем к фактам. Пистолет Уильямса у вас?
— Да.
— И что?
— Он сжимал его в руке.
— Ах, так? Стрелял из него?
— Нет. Пистолет на предохранителе… Но… с патроном в стволе.
— Заряженный? А как ходят ваши люди? С незаряженным оружием?
— Да. У нас спокойно. Зарядить всегда успеется…
— Вы уверены, что Уильямс сам прошел или прополз несколько шагов от того места, где его сбила машина, до того, где его подобрала «скорая помощь»?
Комендант с удивлением глядел на Грегори.
— Он вовсе не поднимался на ноги. Смитерс, тот тип, который его сбил, показал, что сам перенес Уильямса тотчас же после аварии.
— Так. Ну, это упрощает дело. Скажем, что… упрощает, — добавил Грегори. — Он у вас, этот Смитерс?
— Так точно.
— Я хотел бы его допросить. Можно?
— Сию минуту.
Комендант открыл дверь и сказал кому-то несколько слов. Вернувшись, остановился у окна. Они ждали примерно с минуту. Вошел красивый мужчина в обтягивающих вельветовых брюках и пушистом свитере, стройный, узкобедрый, с физиономией героя-любовника из второразрядного фильма. Остановившись у порога, он с явным беспокойством смотрел на Грегори, который, повернувшись вместе со стулом, некоторое время приглядывался к нему, прежде чем сказать:
— Я провожу расследование по поручению Скотленд-Ярда. Вы сможете ответить на несколько вопросов?
Смитерс сдержанно кивнул.
— Я, собственно, уже все сказал… Я абсолютно не виновен.
— Если вы не виновны, ничего дурного с вами не случится. Вы задержаны, так как обвиняетесь в совершении аварии с угрозой для человеческой жизни. Вы не обязаны отвечать на вопросы, которые могут быть использованы против вас как основание для обвинения. Готовы ли вы отвечать?
— Конечно, да… мне нечего скрывать, — произнес молодой человек, больше всего напуганный официальной формулировкой, которую привел Грегори. — Я ничего не мог поделать, уверяю вас. Он просто кинулся под колеса. Это шоссе, а не тротуар. Нельзя нестись ночью вслепую, да еще при таком тумане. Я ехал совсем потихоньку! Сделал все, что мог, по его вине разбил машину. Это он виноват! Понятия не имею, как выпутаюсь из этой истории, грузовик не мой…
— Прошу рассказать конкретнее, как это произошло. С какой скоростью вы ехали?
— Самое большее тридцать миль в час, клянусь Богом. Был туман, шел снег, я не мог зажечь верхних фар, потому что тогда еще хуже.