— Айзек, надо бы поспешить, — сказала дрогнувшим голосом Дерхан. — Уже начинается!
Вместе с дождем на них обрушился рой кошмарных чувств.
— Проснулись и вылетели, — с ужасом добавила Дерхан. — На охоту. Побыстрей, Айзек!
Айзек молча кивнул, продолжая свою работу, тряся головой, словно пытался вытряхнуть из нее липкий страх. Где этот чертов Ткач?
— На нас смотрят сверху, — вдруг заявил Ягарек. — Какой-то бездомный. Не шевелится.
Айзек, не отрываясь от дела, прошептал:
— Возьми мой пистолет, отпугни бродягу, если к нам сунется.
А пальцы его все двигались. Нажимали на пронумерованные клавиши, запихивали в пазы неподатливые карты.
— Уже почти готово, — шептал он. — Еще чуть чуть осталось.
Между тем усиливалось чувство давящей ночи, бурлящих в сознании дурных снов.
— Айзек… — шепнула Дерхан и кивком указала на Андрея.
Тот впал в страшный полусон-полуистерику, он стонал и метался, глаза были открыты, но затянуты мутной пеленой.
— Готово! — воскликнул Айзек и отступил на шаг.
Но вскоре его торжество растаяло.
— Нам нужен Ткач, — сказал он. — Обещал, что будет здесь. Без него у нас ничего не получится.
Оставалось только ждать.
А зловоние извращенных сонных фантазий крепло, с разных сторон доносились вскрики, это спящие страдальцы изливали свой страх или, напротив, бросали вызов неосознаваемой угрозе. Дождь лил все пуще, на бетонной площадке уже образовались лужи. Айзек спохватился, кое-как накрыл грязным мешком самые важные детали кризисного контура. Ягарек обозревал поблескивающие влагой скаты. Когда его мозг переполнился жуткими грезами и реальность тоже стала казаться страшной, он повернулся кругом и стал смотреть в зеркала на шлеме. Нельзя было упускать из поля зрения застывший внизу смутный силуэт.
Айзек и Дерхан подтащили Андрея поближе к контуру. Причем снова они действовали с грубой осторожностью, как будто заботились о его здоровье. Дерхан держала старика под прицелом, Айзек же вновь связал его по рукам и ногам, закрепил на голове коммуникативный шлем. В лицо Андрею он не глядел. Шлем уже был отлажен. Он имел не только выходной раструб на макушке, но и три входных контакта, один для соединения с другим шлемом, второй был несколькими проводами связан с вычислительными мозгами и генераторами кризисной машины. Айзек быстро протер третий вход, удалив грязную дождевую воду, и воткнул в него толстый провод, что выходил из черного прерывателя, от которого тянулся на юг, к реке, к Совету конструкций, массивный кабель.
Ток из аналитического мозга Совета через прерыватель пойдет на шлем Андрея.
— Вот так, вот так… — напряженно бормотал Айзек — Теперь нам нужен только этот чертов Ткач.
Еще полчаса дождя и нарастающих кошмаров, и наконец зарябил, замутился воздух над крышами, и раздался напевный монолог Ткача.
…КАК ВЫ И Я ПРИБЫЛ В ГОРЛО ШИРОКОЙ ВОРОНКИ В УЗЕЛ НА ГОРОДСКОЙ ПАУТИНЕ… — говорил неземной голос в черепе у каждого. Огромный паук легко выскочил из воздушного завихрения и, приплясывая, поблескивая хитином, двинулся к поджидавшим его. Рядом с Ткачом они казались лилипутами.
Из груди Айзека вырвался то ли кашель, то ли вскрик. На самом деле то был резкий стон облегчения. А душа ушла в пятки. Ткач внушал благоговейный ужас.
— Ткач! — воскликнул Айзек. — Помоги нам! — И протянул призраку-великану третий коммуникативный шлем.
Андрей поднял голову и отшатнулся в пароксизме ужаса, глаза выпучились от притока крови, его вырвало. В следующий миг он уже неистово извивался и дергался, нечеловеческий ужас гнал его за край площадки. Дерхан поймала старика, резко остановила. На ее пистолет он уже не обращал внимания, он вообще не видел никого и ничего, кроме громадного паука, что высился над ним как каланча и наблюдал, медлительно, важно поворачивая голову.
Удерживать старика было легко, его гниющие мышцы были дряблы и сопротивлялись слабо. Дерхан потащила его назад.
Айзек на них не смотрел. Он застыл в молящей позе, протягивая Ткачу шлем.
— Надо надеть, — сказал он. — Сейчас же. Надень, пожалуйста. И мы их всех выловим. Ты обещал нам помочь, ты хотел починить паутину… Пожалуйста…
По твердому покрову Ткача барабанил дождь, и брызги тут же с громким шипением испарялись. Ткач, как часто бывало, заговорил слабым шепотом. Айзек, Дерхан и Ягарек, как ни вслушивались, не поняли ничего.
Он забрал шлем гладкими человеческими руками и аккуратно водрузил на членистую голову.
Айзек закрыл глаза в радостном изнеможении.
Через секунду снова открыл.
— Пристегни, — попросил он.
Пальцы паука двигались элегантно, как у портного. … БУДЕШЬ ЛИ ТЫ ЩЕКОТАТЬ И ОБМАНЫВАТЬ… — бормотал он. —.. БУДЕТ ЛИ ТВОЙ ВОЗБУЖДЕННЫЙ МЕТАЛЛ ИСПУСКАТЬ ПСЕВДО МЫСЛЬ ЧТО ПОДНИМЕТСЯ СКВОЗЬ ЭФИР МИРИАДАМИ ЛОПАЮЩИХСЯ ПУЗЫРЬКОВ О МОЙ МАЛЕНЬКИЙ ЛУКАВЫЙ ИСКУСНИК…
Наконец последняя застежка щелкнула под грозной челюстью. И Айзек нажал на выключатели, открывая клапаны на шлеме Андрея, и один за другим передвинул рычажки, включив на полную мощность аналитические вычислители и кризисную машину, и отошел.
По механизмам, разложенным на бетонной площадке, побежали необыкновенные токи. Все затаили дыхание; казалось, даже ливень сделал паузу.
На стыках замелькали искры самых разных, самых дивных цветов. Прочертилась тугая дуга энергии, она вошла в тело Андрея, сделав его мышцы совершенно жесткими. На мгновение его окружил нестабильный нимб. Лицо исказилось изумлением и болью. Точно парализованные, Айзек, Дерхан и Ягарек смотрели на старика. Батареи гнали по сложной цепи большие стаи заряженных частиц, энергия и обработанная информация взаимодействовали в хитрых петлях обратной связи, на фемтоскопическом уровне разворачивалось сверхскоростное действо.
Приступил к выполнению своей задачи коммуникативный шлем, он улавливал выделения Андреева разума, усиливал их и фокусировал в поток мыслеформ и тауматургонов. Они со скоростью света пробегали по контуру и направлялись к воронке, бесшумно выпускавшей их в эфир.
Но были они уже не такими, как на входе. Контур успевал их обработать, прочесть, перевести на язык математических символов.
А еще через бесконечно малую долю времени в цепь ворвались два других потока.
Сначала — эмиссия Ткача, пройдя через надетый им шлем. Чуть позже ток Совета конструкций заискрил по дрянному кабелю, найденному на свалке, протянутому по улицам, подземельям и крышам, — и вошел через клапан в шлем Андрея.
Айзек видел, как мотыльки раскатывают и сворачивают языки, наугад хлещут ими по телу Ткача. Все оно испускает волны психической энергии, сообразил Айзек. Но эта энергия не такая, как у других разумных рас. Мотыльки жадно лизали и чувствовали вкус… но не получали пищи.