Жихарев действительно почувствовал в себе силы великие. И упор нашел, и потянул сверх всяких возможностей… Главное – с места сдвинуть, пока змеюка не расчухала да когтями в почву не вцепилась. Сейчас она у меня пойдет задним ходом вниз под горку по сырой травке… Теплоход «Кот Матроскин» покрупней был, да все равно поддался! И трос тогда вот так же царапался, правда, руки были в верхонках… Ага, пошел!!! Быстрее, еще быстрее…
Может, и воистину могло удасться Косте такое, что сложили бы про него персональную былину, но…
Полетел парень по склону холма вверх тормашками. Хотя хвост по-прежнему крепко держал в руках.
…Раньше любой, даже городской, мальчишка знал, что ящериц надо ловить, накрывая ладонью. А если схватил за хвостик, так он у тебя в пальцах и останется. Отторгнется начисто, даже без капельки крови. Сама же ящерица убежит новый хвостик наращивать. Зато живая. Это называется регенерация.
Оказалось, что ихний хваленый Горыныч – та же самая ящерица, только огромная и такая же трусливая. Просто никто не пробовал к Змею с тылу зайти…
Обесхвостевшая тварюга заревела, кое-как развернулась и побежала прочь от заставы, потешно переваливаясь на коротких лапках. Горыныч при этом отчаянно колотил крыльями, но без хвоста ведь и самолет не взлетит!
Так трусцой и скрылся из глаз за окоемом в бескрайней степи…
Обалдевший Костя бросил отторгнутый кусок Змея и вернулся на заставу, перепрыгнув через уголья сожженного частокола.
Оказалось, что прочие паробки не отсиживались в погребе.
Каждый схватил какое-нибудь оружие – вилы, лопату, черенок копья, топор, мясницкий нож, кузнечные клещи. Все выстроились плечом к плечу в ожидании врага…
Все-таки все они в богатыри готовились, а не в повара да конюхи!
Увидев, что штабной утырок жив, а Змей в беспорядке отступает, парни побросали свое оружие, подбежали к змееборцу, обнимали его, хлопали по плечам, катались по земле от восторга…
– Ну будет, будет, – снисходительно говорил Костя. – Я же не бОшку ему отрубил, как положено, а всего-то хвостик оторвал… Силу не соразмерил… Кстати, сбегайте-ка за ним, пацаны! А то я что-то уработался…
И рухнул на землю. Даже не почувствовал, что всю кожу на руках ободрало, как наждачкой.
…Богатырская команда действительно вернулась к вечеру – злая, голодная, да еще и перессорившаяся. И все лошади в мыле.
Искали виноватого, как на Руси повелось.
– Илья Иваныч, это не я команду «На конь!» давал! Вы же меня тыщу лет знаете… И голос был не мой…
– Почему смерда, что ложную весточку принес, толком не расспросили? Он ведь с тобой, Дунаюшка, рядом стоял!
– Нет, сгреб я его прямо за бородищу…
– И что?
– Да вот она, так с самого утра и зажата в деснице… Какая-никакая, все-таки улика…
– А чего не сказал?
– А кто бы меня услышал? Вы же все вопили: «Смерть ворогу!»
– А ты?
– И я вопил. Я же не поперек людей живу…
– Попович во всем виноват!
– Это почему, Потанюшка?
– Потому что ему лишь бы хиханьки да хаханьки! Вот почему!
– Потому что отроков мы распустили! Мне Малец сдуру вместо боевых праздничные портянки приволок, бархатные, с золотой канителью… Теперь не в чем в люди выйти!
– Тихо, братья! – перекрыл всех голос Муромца, все еще сидящего в седле. – Отроки-то как раз расторопней нас оказались! Догадливей!
Да, паробки были уже готовы к такому раскладу. Баня протоплена, хлебы поспели, пшенный кулеш в огромном котле побулькивал.
На месте сожженных бревен ограды белели свежеошкуренные.
А посреди двора лежало большущее непонятно что…
– Вы что, этой вонючей падалью кормить нас собрались? – закричал Алеша Попович. – Вот я вас! Тащите ее туда, откуда приволокли!
– Илья Иванович, – сказал Добрыня. – Передай от меня нашему меньшому… хм… братику, чтобы не визжал, как баба. Оно, господа застава, никакая не падаль. Оно есть хобот Змея Горыныча!
Все ахнули, но поверили: ведь Добрыня единственный, кто имел дело с подобным чудовищем. Ему видней.
Муромец наконец спешился, снял шлем, тряхнул мокрыми от пота седыми кудрями, подошел к Змееву огузку. Это на конце хвост был тонкий, а оторвался от туловища на высоте роста Муромцева!
– Ну, рассказывайте, юноши, что тут у вас было. Кто за старшего?
Паробки дружно показали головами на кучу сена. Там лежал без памяти Костя Жихарев. Руки змееборца были уже перевязаны: главный его супротивник Пинай, оказывается, кое-что понимал в лекарском ремесле.
– Илья Иваныч, если бы не он…
– Змей даже пискнуть не успел!
– Как индюк бесхвостый убежал!
– Пинками провожали!
Добрыня подошел к герою, бережно подхватил его на руки – и едва не присел:
– Эге! Сила-то в нем немалая! Такой мог! А я-то думал – писарь как писарь…
– Неси его в богатырскую, – сказал Илья. – Клади на мой топчан, шубой соболиной накрой…
Если и бывали отроки в богатырской, так только с веником да тряпкой. И завистливо вздохнули отроки…
…Очнулся Костя уже к ночи. Открыл глаза и увидел, что лежит в огромном зале, бревенчатые стены завешаны разноцветными коврами, на коврах играет пламя многочисленных светильников…
Богатыри сидели по обе стороны длинного стола в свежих нательных рубахах. Лики у всех покраснели после доброй бани. Прихлебывали витязи квас из бочонка – значит, не пировали, а серьезную беседу вели.
Костя решил послушать и снова зажмурился.
– Дело неслыханное, – говорил Алеша. – В Европе рыцарь приносит королю голову дракона, а мы солнышку нашему хвостик поднесем? Над нами смеяться будут!
– Илья Иванович, – сказал Добрыня. – Спроси от моего имени у Алешеньки Леонтьевича, как это он отроку помог Змея прогнать, если сам рядом с нами скакал? А то – «мы, мы»… Что нам старцы-то, сказители наши премудрые, Олег да Димитрий, завещали? Что герой должен быть один!
– Старший братец, – сказал Попович. – Передай Добрынюшке Никитичу, что лютый стыд нам выйдет на всю Русь Киевскую! Скажет нам Владимир-князь, что мы вперед себя несмышленыша выставили!
Муромец тяжко ударил об стол серебряным кубком.
– Не надоело вам еще, братья меньшие, столько лет через мою седую башку разговаривать? Я, чай, не горничная девка, чтобы ваши весточки переносить!
– Развели, в самом деле, на пустом месте крамолу! – сказал Самсон Колыбанович. На его лысине блестели капельки пота, как дорогие диаманты. – Что за босяцкая привычка на малое «это великое» молвить? Вы просто повезете младого Костянтинушку в Киев: вот, мол, солнышко наше, молодец, богатырского звания достойный. И грамоту составите… Он сам же и составит… И скажете: коли он в таком возрасте с хвоста начал, так уж в совершенные лета до башки непременно доберется! И Змей этот больше не будет летать над Русью. Он ведь помирать побежал – с голоду околеет. От него теперь и овца убежит, а не то что царевна…