– А что, если они сами до всего дошли, друг мой Хедин?
– Сами дошли?! Ты шутишь, досточтимый мой наставник. Никогда смертные чародеи не сравняются с Истинными магами, никогда им не будут доступны такие заклятия!
– Однако ж доступны, не так ли?
– Гм… да, доступны, – поостыв, признал Хедин. – Но откуда?..
На взгляд Старого Хрофта, ничего такого уж странного тут не крылось. Смертные чародеи зачастую находили такие пути и тропинки для своей магии, что Истинным даже не снилось. Призраки-стражи? Почему бы и нет. Некромантия? – за прошедшее с Боргильдовой битвы время он научился не удивляться подобному. Смерть более не свята, она не великая тайна, она лишь врата, куда можно заглянуть не только богам. Когда он спускался во мрачные залы Хель, он был единственным (ну, если не считать неугомонного Локи), кто смог бы проделать этот путь и вернуться, а теперь…
– Что смущает тебя, маг Хедин? Потаённость этих заклятий?
– Да, – молодой чародей неотрывно глядел, как призраки исчезают в своих черепах. – Так не должно быть. Это всё равно, что дать малышу в руки острый меч, или даже нет – горящий факел в селении, где все крыши из сухой соломы.
– Смертным открыты многие пути.
– Это не ответ, мой дорогой наставник. Это пустые слова, недостойные тебя, Хрофт.
– Не горячись, друг Хедин. Я лишь сказал, что смертные порой умеют находить неожиданные дороги; это их награда за краткость земного пути.
Истинный Маг, сощурившись, глядел на ярко освещённую деревню: люди там высыпали из домов, наперегонки бежали к шестам с черепами, тут же рубили головы белым петухам и чёрным курицам, обильно плеща на дерево свежей жертвенной кровью. Появился и шаман, весь увешанный талисманами и оберегами, как и положено, из человеческих костей, запечатлённая в них боль сохранялась и посейчас; ему подали лестницу, шаман взбирался к каждому из черепов, тщательно мазал кровью выбеленные лбы и скулы, кормил бесплотных стражей деревни.
– Но как? – не мог угомониться Истинный Маг.
– Давай спросим у него самого, – пожал плечами Старый Хрофт. – Только пусть закончит обряд.
Двое всадников на отличных конях, пусть и в простой одежде – на них таращились, глядели вслед, но заступить дорогу не решились.
– Может, стоило сонные чары навести? – прошипел Хедин на ухо Отцу Дружин.
– Зачем? Они ж нас сами боятся.
– Вот именно. А от страха люди дуреют, могут головы потерять, да и… А нам, Истинным Магам, закон Древних воспрещает убийство смертного.
– Неужто Истинный Маг станет убивать смертных, чтобы лишь защитить себя? А как насчёт мигом оказаться в совсем другом месте, за тысячи лиг отсюда?
Хедин недовольно пробурчал нечто вроде «ты меня не так понял, достойный Хрофт…».
– Шаман! – громко сказал Старый Хрофт, поднимая руку и застыв в седле.
Седой и сморщенный колдун высунулся им навстречу из низкого и длинного дома, более похожего на кишку. По обе стороны от входа – резные тотемные столбы с кракеном на вершине.
Выцветшие глаза, почти коричневая кожа, изрытая морщинами и глубокими неровными шрамами. Седые волосы заплетены в косицы, на них болтаются мелкие косточки. Корявые пальцы, словно сухие сучки. Бескровные губы растянулись не то в ухмылке, не то в оскале.
– Входите, явившиеся с силой, – он говорил на общем для всех прибрежных частей Хьёрварда наречии, но с явным трудом.
Хрофт и Хедин переглянулись.
– Зло да не переступит твоего порога, шаман.
– Зло осталось в море.
– Зло осталось в море, шаман. Прими в дар от двух странников вот это, – он протянул на раскрытой ладони лучащийся мягким светом кусок янтаря, обкатанный и сглаженный прибоем. – Море хранило его, море наполнило силой. Пусть он хорошо послужит тебе и твоему племени.
Старый шаман низко склонил голову.
– Хвала вам, странники. Чем я отслужу? Мы не привыкли оставаться в долгу.
– Ты даже не спросишь наши имена? – поднял бровь Старый Хрофт.
– Не задавай лишних вопросов посланникам небес. Они сами поведают тебе всё потребное. Благодарю тебя за щедрый дар, он станет оберегом.
– Вы творите призраков, как? – вступил Хедин.
– Посланнику небес, наделённому силой, отвечай почтительно, – шаман прижал руки к груди. – Но прежде – отведайте моего угощения, странники.
Поднимался дым от очага, дымились поданные на кедровых дощечках рыбины, запечённые целиком. Никто из племени не дерзал приблизиться, лишь женщины, с поклонами ставившие яства. Шаман положил перед собой подаренный Хрофтом янтарь, глядел на него, часто моргая.
– Кракен – отец наш, и когда-то всё племя наше жило в глубине морей, прислуживая народу кракенов, ибо есть у них и разум, и речь, хоть и непонятная нам, людям. Тогда могли мы дышать под водой, ибо имели жабры, подобно рыбам. Но жизнь на тёмном дне, под давящей толщей, в безрадостном холоде, наскучила нашим отцам, и они решили бежать. Те из нас, что дерзали подниматься к поверхности – а за такое кракены карали мучительной смертью, просто пожирали храбрецов, – принесли весть, что в мире властвует теперь добрый Ямерт, владыка солнечного света. И что он готов помочь, если мы примем его владычество и поклонимся ему. Однажды он послал слепящие лучи, что больно ранили чувствительные глаза кракенов, привыкших к океанской тьме, и племени удалось бежать. Мы выбрались на берег, но дышать воздухом было ещё больно, и далеко удаляться от берега мы не посмели. Гнев кракенов и гнев нашего прародителя, великого кракена, был ужасен. Поклялись они истребить весь наш род, тем более что не могли мы уйти далеко от моря, а кракены, как ведомо, конечно же, странникам, способны, если надо, ползти и по земле, пусть и небыстро.
Пресветлый Ямерт, раз оказав нам помощь, наверное, удалился помогать другим. Нам пришлось вступить в битву… которую мы выдержали, хотя от племени осталась едва ли десятая часть. Но и кракены лишились многих. Самые первые шаманы уже тогда ломали головы, как защитить народ от гнева нашего создателя, и, не найдя ответа в свете, обратились ко тьме. Она была привычна нам, ибо царит на морском дне, откуда мы родом. По мере того как усыхали наши жабры и становились сильнее лёгкие, мы смелели, и умевшие колдовать искали сочетания слов, жестов, трав, звёзд и всего, где запечатлена великая животворная сила, чтобы защититься от ярости кракенов, поскольку те поклялись не ведать покоя, пока последний из нашего рода не будет предан казни.
Кракены живут очень долго, почти бессмертны. И они очень боятся смерти. У них ведь нет души, а у кого нет души, для того нет ни посмертия, ни надежды на перерождение. И шаманы искали связь… искали связь с миром мёртвых, но безуспешно.
– До тех пор, пока не вмешались ведьмы, – вдруг раздался резкий и скрипучий голос. Скрестив на груди морщинистые руки, у входа стояла старуха – нет, просто очень старая женщина, но прямая, с гордо вскинутой головой. Взгляд по-молодому зорок, глаза удивительного синего цвета смотрят прямо и строго. В седые косы, как и у старика-шамана, вплетено множество костяных талисманов и оберегов.