«Тридцать секунд до старта, ребята. Пристегнитесь».
На его плечи опустились ремни и застегнулись. Кресло подвинулось вперед.
В момент вылета «Охотника» Сент-Джонс был на самом краю разведанного космоса. Это и сейчас было так. Более дальних форпостов не существовало. Много сотен экспедиций уходило за эти пределы, но для такого обширного региона это было малосущественно. Между Девятью Мирами все время шли споры, кто должен нести финансовое бремя поддержки дальней станции. Движение кораблей сокращалось, и станция уже не окупалась. Поговаривали о ее закрытии.
«Охотник» двинулся вперед. Ким видела, как отсоединялись провода и трубопроводы. Причал в окнах и потолочных экранах поплыл назад, все быстрее и быстрее, и исчез из виду. Ускорение прижало Кейна к креслу. Он переговаривался со своими людьми и сообщал журналу, что корабль вышел из порта, лег на курс и что условия полета нормальные.
Солли прокрутил запись вперед. Кейн был один в кабине, глядел на приборы, иногда переговаривался с ИРом. Примерно через четверть часа он снова заговорил в интерком:
«Через пять минут начнем предпрыжковое ускорение. Эмили и Кайл знают, что это такое. Йоши, когда оно начнется, двигаться будет нельзя. Это будет продолжаться около двадцати пяти минут. Если тебе надо что-нибудь сделать, сейчас самое время».
– Прыжковые двигатели питаются от главной установки, – пояснил Солли. – Системам нужно почти полчаса постоянного ускорения в одно g, чтобы набрать энергии для прыжка в гиперпространство.
Кейн переключился на канал, вероятно закрытый, и сообщил Кайлу Трипли, что «Охотник» следует поставить по прибытии на генеральную переборку. Ким прокрутила запись вперед, пока на консоли не загорелась группа лампочек.
«Входим в гипер», – сообщил Кейн.
Лампочки мигнули, потускнели, вспыхнули ярче, снова замигали.
Кейн поглядел на приборы, остался доволен и сообщил пассажирам, что прыжок завершен. Опросил всех и объявил, что можно ходить. Потом поднялся, потянулся и вышел из кабины. Имиджер отключился.
Часы перескочили на семь минут, и Кейн вернулся вместе с Трипли. Руководитель экспедиции успел обдумать выбор места назначения и был решительно настроен направиться туда, а не сюда. Там много старых звезд класса «G», а здесь слишком сильное излучение от расположенных рядом молодых супергигантов. Вот новый список мест, куда надо будет лететь. Сейчас они полетят к прежней серии намеченных целей, но потом надо будет внести коррективы. Может Кейн это сделать без лишних трудностей?
Капитан предложил ему оставить список.
«Не вижу проблем, Кайл, – сказал он. – Надо только рассчитать, как это скажется на длительности полета. А во всем остальном…» – Он развел руками, показывая, что готов сделать все, что хочет Кайл.
Остаток этого первого дня и еще долго после кабина пилота была почти все время пуста. Цифры таймера каждый раз прыгали на несколько часов вперед. Календарь начал отщелкивать даты. Каждый день ровно в 8:00 Кейн входил в рубку, иногда один, иногда с кем-нибудь и смотрел на приборную панель. Он разговаривал с ИРом, спрашивал, нет ли отклонений от нормы, не предвидится ли трудностей, нет ли чего-нибудь, на что он должен обратить внимание. Эти разговоры превратились в церемониал.
– Это предосторожность, требуемая правилами, – пояснил Солли. – Корабли строятся с большой избыточностью, так что трудно себе представить событие, которое вызвало бы неполадки без того, чтобы не сработали сигналы тревоги. И все же мы все выполняем эти рутинные процедуры. Я думаю, на самом деле смысл в том, чтобы создать у пилота ощущение, будто ему есть что делать.
Здесь Ким впервые увидела Йоши Амару. Она была живой, горячей и полной энтузиазма относительно целей экспедиции, абсолютно уверенной, что возвращение будет триумфальным. Красивая женщина, отметила Ким. Черные волосы, темные глаза, оттененные золотой цепью и золотым браслетом.
– Очевидно, у нее были деньги, – сказала Ким Солли.
Кайлу Трипли явно нравилось в кабине. Он здесь проводил времени больше всех, если не считать пилота. Иногда он разваливался в правом кресле, скрестив ноги, обычно читая, иногда делая какие-то заметки. В присутствии Кейна или кого-нибудь из коллег он говорил, как будет интересно увидеть кривизну новой планеты, скользнуть в ее ночь, посмотреть на светлые пятна континентов. Ким понимала, что это он говорит уже в несчетный раз, а ночь остается непроницаемой. Как в течение всей истории человечества.
«Можешь себе представить, – повторял Трипли, – что будет значить, если мы их найдем? Не просто, что они есть, а что мы их найдем?»
Ким видела то, чего явно не видел Трипли: Кейн не верит, будто они что-то найдут, будто есть что находить, а если есть, то оно так затеряно среди звезд, что надеяться на успех не приходится. Можем летать через терминаторы планет еще сотни раз, и все безрезультатно, молча говорили его глаза, пока нам не надоест и мы не найдем более полезное применение ресурсам Фонда.
Но он явно не считал нужным обескураживать своего нанимателя. Да, говорил он, в Золотой Чаше полно звезд класса «G», желтых солнц вроде Сола или Гелиоса. Время полета от одной к другой сравнительно невелико. За год можно будет облететь их много.
«Мы и облетим их много, – говорил Трипли. И добавлял: – На этот раз получится, Маркис. Я это знаю».
Кейн постоянно отвечал кивком и отсутствующим взглядом соглашаясь с Трипли, и Ким понимала, что этот разговор ведут не они первые. И никто ни разу ничего не нашел.
Она выискивала признаки напряжения между этими двоими, но не было ничего, что говорило бы, будто они не ладят. Кейн был хладнокровен, сосредоточен, скептичен и методичен. Трипли верил в свою интуицию и следовал своим эмоциям. Но инстинкты у него были хорошие, и он, в общем, был в здравом рассудке, если не считать пунктика насчет внеземного разума. У него было свое видение мира, и он не давал реальности его нарушать. Если бы он был предан религии, он был бы среди тех, кто утверждает, что Бог и небо существуют, иначе в чем же смысл жизни? Общее впечатление у Ким складывалось такое, что этот человек так по-настоящему и не стал взрослым. Но было ясно, что в нем абсолютно нет ничего злого. Возможность, что он убил Йоши, Ким отмела. Он никого не убил бы.
Позже, в разговоре с Эмили, Кейн дал более реалистичную оценку.
«Нам нужна сотня таких судов, – сказал он. – Тысяча. И направить каждое по своему маршруту. Тогда мог бы быть шанс».
Эмили тоже правильно оценивала шансы.
Здесь Ким впервые увидела сестру с близкими ей людьми. Она вошла в кабину пилота на третий день пути, и Ким наконец ее увидела. Кейн уже был в кабине, проделывая утренний ритуал. Она подошла сзади и сжала его плечо. Кейн повернулся к ней, и Ким поняла, что им мешает присутствие имиджера, регистрирующего все, что происходит. Солли глянул на нее, но ничего не сказал.