Один. Два. Три. Пять.
Пять?
Потом восемь.
Ким щелкнула интеркомом.
– Слышу, – ответил Солли из своей каюты. – Что это значит?
Серия затихла.
– Новая серия, – сказала Ким. – Чуть более сложная. Солли, я думаю, они получили ответ.
– Почему?
– А зачем иначе уходить от простых последовательностей?
Она представила себе сцену на борту: люди подпрыгивают, хлопают друг друга по спинам, вопят от восторга.
– И какой же будет следующий номер? – спросил он.
– Тринадцать, – сказала она. – Если так было на самом деле, вот что они слышали. Тринадцать сигналов с другого корабля.
– Было бы хорошо, если бы у нас была почва для гипотез поконкретнее, – сказал Солли. Но он вышел в центр управления прямо в пижаме и стиснул руку Ким. – Надеюсь, что ты права.
Пожатие перешло в объятие.
Она была права. В этом Ким была уверена. И находилась в этот миг на вершине восторга.
Солли стоял рядом и покачивал ее в объятиях, ожидая следующей серии.
Когда она началась, Ким насчитала одиннадцать. И все: Одиннадцать сигналов.
– А что на этот раз? – спросил Солли.
– А кто его знает? Одиннадцать – простое число. Но это должен быть ответ на передачу того корабля.
– Например?
– Один, два, три, пять, семь. Простые числа. А может, они послали первые пять нечетных.
Солли покачал головой и сел в кресло.
– Ким, – сказал он рассудительно, – у нас ничего же конкретного нет.
– А что ты хотел бы? – резко спросила она, отодвигаясь. – Мы знали, что услышим односторонний разговор. Без картинок больше желать нечего.
Система снова затихла. Ким и Солли ждали, молчание тянулось пятнадцать минут.
– Может быть, они пытаются решить, что делать дальше, – предположила Ким.
– А что бы сделала ты?
– Встретилась бы лицом к лицу. Пустила бы визуалы. Если бы они прошли нормально, предложила бы встретиться физически. Выслать десантный бот.
Солли кивнул.
– Ты думаешь, с обменом визуалами могли быть проблемы?
Она подумала и кивнула:
– Да.
– Например?
– Что, если у нас от их вида с души воротит и они это заметят? Или мы у них вызываем органическое отторжение? Но в какой-то момент это придется пробовать.
Их перебил ИР:
«Принимаем видеосигнал», – сказал он медовым голосом. Взгляд, которым обменялись Ким и Солли, нес бурю эмоций. Солли передал изображение на верхний дисплей. «Усиливаю», – сказал ИР.
– На экран, – велел Солли.
Они смотрели на эмблему «Охотника», корабль и планета с кольцами. И через миг изображение расплылось и возникла Эмили! Она сидела в кресле, и у Ким сердце сжалось от боли. Эмили была так молода, и она лучилась эмоциями. Волосы были убраны назад, она была одета в свободную белую кофту и улыбалась счастливой улыбкой.
«Мы знаем, что ничего этого вы не поймете, но (невосстановимо) здравствуйте. Вас приветствует Гринуэй. Можем ли мы… (невосстановимо).
Сердце Ким бешено забилось.
Один за другим выходили члены экипажа «Охотника» и каждый произносил фразу. Трипли фонтанировал. Несмотря на все сходство с Бентоном, Кайл сильно от него отличался. Он был мягче, подвижнее, живее.
Йоши была нежной, прекрасной, с сияющими глазами и неотразимой улыбкой. Она пожелала счастья новым друзьям и выразила надежду, что начинается новая эра в истории обоих видов.
– Кажется, это то, что надо, – сказал Солли.
Ким покачала головой, думая, как могут быть истолкованы эти образы обитателями другого корабля. Вообще, видят ли они эти изображения. Какова вероятность, что их аппаратура совместима с таким сигналом?
– Это очень простая технология, – сказал Солли. – У них почти наверняка должна быть такая возможность.
Последним вышел Кейн. Он говорил из кабины пилота, и говорил в манере деловой, но не резкой. Он сказал, что рад встрече с обитателями другого корабля. Это замечание заставило Ким обрадоваться еще сильнее.
– Поздравляю, – сказал Солли.
Кейн спросил, может ли «Охотник» им чем-нибудь помочь. Он был единственным, кто сумел не показать голосом пафос, естественно порожденный этим моментом.
Он глядел с картинки прямо на них примерно минуту. Потом исчез. На экране снова мелькнула эмблема «Охотника», и картинка погасла.
«Конец приема», – произнес ИР.
Ким все еще стояла, слишком заведенная, чтобы сидеть на месте.
– Все бы отдала, только бы узнать, что им ответили!
– Найди настоящие бортжурналы.
Она кивнула:
– Надо будет, когда вернемся. Это первым делом.
Солли сложил руки на груди и уставился в экран.
– Надеюсь, Кейн их не уничтожил.
– Конечно же, нет! Самый торжественный момент в истории человечества. Кейн ни за что бы не стал уничтожать записи. Нет, он их где-то спрятал.
– Но где? И почему?
– Не знаю. Узнаем.
Разговор длился долго, до следующей передачи.
– Знаешь, – сказал Солли, – мне не дает покоя вопрос Кейна. Почему он спрашивал, может ли он помочь? Инопланетянин был лишен хода? Терпел бедствие?
– Может быть. Все равно, черт бы побрал Кейна. Нельзя углубляться в это море догадок.
– Я бы на твоем месте был ему благодарен.
– Это еще почему?
– Если бы он сделал все, как положено, все это дело было бы кончено двадцать семь лет назад. И ты бы к нему и близко не подошла. А вместо этого он тебе оставил такую вкусную загадку и шанс на бессмертие. Так что скажи спасибо.
«Визуалы», – сказал ИР.
Появилась Эмили.
«Здравствуйте еще раз, – сказала она. – Хотите прибыть на борт?»
– Это еще что? – спросил Солли. – Они что, думают, там на борту есть хоть кто-то, говорящий по-английски?»
– Дело не в словах, – объяснила Ким. – Дело в тоне. В невербальном языке. Но вряд ли чужой культуре будет полностью понятен наш язык жестов.
В изображении появился разделенный экран, и рядом с Эмили материализовался «Охотник». Он плавал на фоне реки звезд. За ним через все небо выгнулась оранжевая дуга кольца планеты. Открылся люк грузового трюма и вспыхнули лампы, осветив его изнутри. Половина экрана с Эмили погасла, на ее месте возникла Йоши и поманила в открытую дверь, чтобы обитатели чужого корабля поняли приглашение.