В ХЭМПШИРСКОМ БАРЕ ЖЕНЩИНА УБИЛА ЧЕТВЕРЫХ
Она заявила, что их душами завладел дьявол
В ТРЕТЬЕМ КВАРТАЛЕ СПАД ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Безработица растет уже седьмой месяц
ШЕСТЕРО УБИТЫХ НА КОНЦЕРТЕ В БЕЛГРАДЕ
Паническое бегство из зрительного зала под звуки Бетховена
ДИЛИ ПРИЗНАН ВИНОВНЫМ
Миллиардер признан виновным по всем пунктам, жертвы митингуют перед зданием суда.
Гражданский процесс о восстановлении репутации лиц, ожидающих судебных решений
САНАСИ ДОЛЖЕН ПРЕДСТАТЬ ПЕРЕД КОНГРЕССОМ
Он отказался воспользоваться пятой поправкой
ИНОПЛАНЕТЯНЕ В СОЗВЕЗДИИ ДРАКОНА
Примитивной цивилизации угрожает облако.
Аборигены напоминают гумпов
Гарольд так и не пришел в сознание. О его смерти было объявлено в 4:32 утра.
Когда об этом сообщили, Хатч еще была в больнице, пыталась по возможности поддержать Милдред и кузину. Она предупредила дежурного офицера Академии и выслушала врача, который выразил свои соболезнования и сказал, что они были не в силах что-либо сделать.
Гарольду было сто шесть. Милдред рассказала, что несколько лет назад доктора предлагали ему искусственное сердце, но он отказался. Она недоумевала почему. Гарольд всегда поступал рационально. И у него было все, ради чего стоило жить: казалось, он доволен работой, его уважали во всем мире.
– Он был одинок. – Слезы текли из глаз Милдред. Она выглядела относительно молодо, но ведь она приходилась Гарольду тетей, так что ей тоже перевалило за сотню.
Хатч вышла из больницы под все еще темное и холодное небо, задаваясь вопросом, почему не предугадала этого, почему не вмешалась вовремя? Она никогда не приглашала его в гости. Ни разу. Только бесконечные совместные обеды, во время которых она плакалась ему в жилетку, когда у нее были неприятности на работе. А Гарольд всегда говорил ей: «Успокойся, все обойдется. Это пройдет». Его любимая присказка. Все проходит.
Родители Тора жили в Англии, отец Хатч давно умер. Гарольд мог бы стать отличным дедушкой для Морин, если бы только Хатч знала. Если бы хоть раз задумалась.
Она стояла на посадочной площадке, глядя на последние хлопья, летящие над крышей. «Видимо, унесло ветром», – решила она, думая о прекратившемся снегопаде. Вокруг громоздились сугробы.
Гарольда нет. Трудно поверить.
Ее комм запищал. Тор.
– Что случилось?
– Его больше нет.
– Жалко.
– С полчаса назад.
– Ты как?
– Уже еду домой.
– Хорошо. Я разогрею что-нибудь на завтрак.
– Нет. Ничего не нужно, спасибо. Не хочется есть.
Приземлилось такси, из него вышла какая-то женщина, и комм Хатч запищал, сообщая ей, что это ее машина. Хатч забралась в салон, на ней застегнулись ремни безопасности. И в ее голове возникла мысль, которую она гнала от себя уже два часа. Гарольд, что же такое Омеги?
На дальнем краю крыши, на площадке для транспортных средств экстренной помощи, приземлилась скорая помощь. Хатч назвала такси свой адрес и откинулась в кресле.
Машина поднялась, повернула на юг и, набирая скорость, устремилась в сторону Потомака.
Обычно по субботам Хатч полдня работала, особенно если происходило что-то важное, то есть почти всегда. Она провела на месте меньше часа, когда пришел отчет. «Гальярдо» осматривал облако недалеко от альфы Кассиопеи и нашел очередного ежа. Обстоятельства были те же: еж держался вне облака, шел тем же курсом, с той же скоростью. Шесть с половиной километров в диаметре. Предварительное сканирование показало, что это типовой объект. Единственным отличием было расстояние до облака, всего пятнадцать тысяч километров.
Точки обнаружения ежей разделяли сотни световых лет.
Она не успела толком осмыслить информацию, когда дежурный офицер сообщил об очередной находке. У ближайшего облака тоже был еж, вновь – объект, идентичный по всем параметрам, кроме расстояния до Омеги, на этот раз составлявшего сорок две тысячи километров. Даже шипы располагались по той же схеме. Как будто все объекты отлили в одной форме. У них были незначительные повреждения, вероятно, вызванные столкновениями.
Выглядели они безобидно.
Хатч несколько минут просидела, изучая изображения, и спустилась в лабораторию. Кабинет Гарольда был пуст, но она нашла Чарли Уилсона и нескольких техников. По опыту Хатч знала: начальников мало кто любит, и что бы ни говорили сотрудники, уход босса неизбежно сопровождает вздох облегчения. Даже если начальник уходит в мир иной. Однако Гарольда любили все. И в лаборатории царила искренняя печаль.
– Знаешь, почему он был так нужен нам? – сказал ей Чарли, когда Хатч присела выпить с ним стакан ананасового сока. – Он как никто другой умел выбить необходимое оборудование. Он мог сказать «нет». Мог поддерживать порядок. Кто теперь откажется выделить время на установках Стеттбергу? Или Могамбо?
– Ты, Чарли. А я тебя прикрою. – Уилсон с сомнением посмотрел на нее, но Хатч улыбнулась. – Ты справишься. Просто не показывай и тени сомнения. Скажи «нет», и все. Дай им понять, что их позовут, если у нас появится свободное время. Затем вежливо поблагодари и закончи разговор.
Он отпил большой глоток сока и промолчал.
– Чарли. – Хатч сменила тон, давая понять, что тема закрыта. – Я хочу поговорить с тобой об Омегах.
– Хорошо.
– На прошлой неделе, кажется, в среду, Гарольд намекнул, что знает, чем они являются.
Чарли удивленно наклонил голову. Его реакция расстроила Хатч. Она надеялась, что Гарольд поделился с Уилсоном.
– Он ничего тебе не говорил?
– Нет, Хатч. Если у него и были какие-то соображения, он держал их при себе.
– Уверен?
– Конечно. Думаешь, я бы забыл что-то подобное?
Сквозь стеклянную перегородку был виден кабинет Гарольда. Письменный стол, заваленный бумагами, дисками, журналами, книгами и разными мелкими электронными приспособлениями. Ждущими, что кто-нибудь соберет их, упакует в коробку и отправит домой.
– Я не знаю, о чем он мог думать, Хатч. Но сообщу тебе одну вещь, которой ты, наверное, не знаешь.
– Что же это, Чарли?
– Мы сопоставили тьюки с Омегами. С волнами. Или по крайней мере с теми местами, где должны находиться волны. Если они имеют постоянную скорость.