Медведя перекосило от обращения на «вы» так, как не перекосило бы и алкоголика, которому вместо вина подсунули яблочный сок. Более он ничего не сказал, никуда не ушел, лишь молча сел, подвинул к себе стакан с пивом, крепко сжал его в ладонях и опустил глаза.
– Я вдруг поняла, с чего следует начать. Не с начала, нет, а с предначала. С того, что в книгах называют прологом, а в музыке прелюдией. Да, это необходимо, – Щепка-Визари неспешно поднялась со своего места, отошла к стене, провела по ней ладонью. Обернулась и сказала задумчиво, с ноткой сожаления. Таким тоном сказала, каким обычно говорят: «А погодка-то сегодня, увы, не для верховых прогулок…»: – Прелюдия такова: этот замок принадлежит мне. Он мой – по праву рождения и наследования.
Сварогу, собственно, в этот момент было глубочайше наплевать, ее это замок или же нет, однако Мар-Кифай после некоторого остолбенелого молчания отреагировал более чем бурно:
– Постойте-ка!
Мар-Кифай вскочил. Мар-Кифай выглядел бесконечно потрясенным.
– Мне, между прочим, известно, кому принадлежали эти земли и этот замок!.. Значит, что получается… Получается, вы из рода Ахт-Логон?!
– Вот видите, какой сегодня важный вечер в жизни каждого из нас, – печально улыбнулась Щепка. – Срываются покровы, снимаются маски, открываются лица. Даже мой давний и ближайший соратник Мар-Кифай, от которого у меня не было никаких… ну почти никаких тайн, – и тот поражен… Поворотный вечер! Таких в жизни человека насчитывается гораздо меньше, чем пальцев на одной руке. – И закончила несколько театрально: – Ах, я определенно чувствую, что в воздухе веет пряный аромат грядущих перемен, присутствует неуловимая атмосфера великого перелома…
Поскольку верх-советник все еще пребывал в состоянии ступора и пауза вот-вот грозила перерасти в сцену, обычно именуемую «милиционер родился», Сварог кашлянул и сказал первое, что пришло в голову:
– Как я понимаю, Визари – это не родовое имя, а… ну выразимся так, творческий псевдоним.
– И да, и нет, но об этом после, – отмахнулась Щепка. – А вот родовое имя почему-то испугало уважаемого верх-советника…
– Почему это испугало?! – ожил, вскинулся верх-советник.
– Испугало, испугало, не отрицайте. И я догадываюсь – почему. – Теперь Щепка обращалась исключительно к Сварогу: – А все дело в том, что вот уже три столетия именем Ахт-Логон пугают жителей Короны. Ходит бесконечное множество легенд и преданий, в которых мой предок, Пальх Ахт-Логон, выставлен сущим чудовищем. Он-де наводил ужас на обитателей этих гор и предгорий, похищал детей и женщин и творил над ними всяческие изуверства, перебирал по ночам, как сокровища, черепа лично убитых им людей, из этих же черепов пил свежую человеческую кровь…
– Понятно, – очень осторожно поддержал это направление беседы Сварог, хотя в голове вертелось множество совершенно других вопросов. И заметил: – Признаться, в разное время и в разных местах я вдоволь наслушался до жути похожих историй – про кровожадных князей и прочих баронов. В общем-то, везде одно и то же… Значит, здесь и обитал ваш легендарный предок? Тогда не стоит удивляться, что замок стоит почти нетронутый любителями грабительской поживы… – Он положил в рот кусок сочного мяса, не торопясь прожевал. – Меня удивляет другое: каким образом при такой славе уцелел его род…
Визари подошла к окну, взялась пальцами за оконную решетку. К еде она так и не притронулась.
За окном уже совсем стемнело. Наверное, и похолодало. Ветер стучался в стены и завывал от бессилия проникнуть внутрь. Что там, в потемках, делает Монах – совершенно непонятно. Наверное, зашел в одну из пристроек, отыскал какую-нибудь лавку и вытянулся на ней, чтобы проспать до утра. И ни заботы, ни печали о судьбах мира, о поворотных точках истории, о прочих животрепещущих материях… Невольно позавидуешь. Как славно было бы растянуться хоть на голом полу, лишь бы ничто ни заботило и ни печалило…
– А род мой и не уцелел, – негромко сказала Щепка, не поворачиваясь от окна. – Не знаю, сколько правды и сколько вымысла в легендах об Пальхе Ахт-Логоне. Был ли он кровожадным чудовищем в человечьем обличье или таковым его сделала молва – за увлечение магией? Наверное, истина где-то посередине. Обычно бывает именно так. Конечно, есть способы заглянуть в прошлое и выяснить… Только зачем? Да и вообще, мертвых людей и мертвую жизнь без большой нужды тревожить не стоит…
Щепка убрала руки с решетки, но от окна не отошла.
– Так, стойте. Это меняет дело. Вы, оказывается, слишком многое скрыли от меня. – Верх-советник промакнул губы салфеткой и приподнялся. – Я должен пересмотреть кое-какие пункты нашего договора…
– Поздно пересматривать, – неожиданно жестко сказала Визари, и в ее голосе впервые послышался металл. – Дело начато и остановлено быть не может… Впрочем, – добавила она с прежней ласковой интонацией, – если вы желаете, то можете беспрепятственно покинуть нас. И будем считать договор расторгнутым. Без взаимных претензий.
Мар-Кифай поразмыслил секунду, потом сел на место и в раздражении бросил салфетку на стол. Сказал холодно:
– Вы сказали, что род не уцелел. Но как же тогда понимать… – он запнулся.
– Не знаю точно, был ли Пальх Ахт-Логон чудовищем, – пожала плечами Визари, – но что совершенно достоверно – в конце концов ему пришлось спасаться бегством от толпы крестьян, охваченных жаждой расправы. Он укрылся здесь же, в горах Сиреневой гряды, зажил отшельником в пещерах, вместе с верными ему слугами… А когда Ахт-Логон умер, его кровь сохранили. Есть, знаете ли, способ заклинанием запечатать кровь в глиняном сосуде, чтобы та не сворачивалась и вообще не поддавалась воздействию времени… Следуя завещанию своего господина, слуги Ахт-Логона основали Братство, целью которого стало сохранение и передача магических знаний, а также поиски Визари. На воспитание стали брать кладбищенских детей…
– Это же было… Сколько ж вам лет?
Визари лишь улыбнулась:
– Советник, такие вопросы – даме?
Мар-Кифай открыл было рот, но ничего не сказал. И, как за спасательный круг ухватился за чашу с вином.
А Босой Медведь поднял взгляд, впервые оторвав глаза от столешницы, посмотрел на Щепку… и странным показался Сварогу его взгляд. Каким-то потеплевшим.
– Кажется, я один здесь не понимаю, о чем речь, – напомнил о своем существовании Сварог.
– Кладбищенские дети – это незаконные и нежеланные дети, от которых избавляются, принося их на кладбище и оставляя возле сторожки. Или на одной из могильных плит, – сказала Визари, отойдя от окна к стене. – Когда в Короне появились приюты, кладбищенские сторожа стали относить подкидышей туда… Но по негласному закону они также могут никуда детей не отдавать, если за ребенка вдруг предложат деньги… Меня выкупили братья хранителей крови Ахт-Логона.
– Так что же… Братство, получается, существует уже около двух сотен лет… – Мар-Кифай, выпятив нижнюю губу, задумчиво потер пальцами мочку уха.