Эта сторона дела Мазура не беспокоила ничуть. Слегка напрягало другое. Во исполнение договоренности он уже трижды пытался связаться с Егором, и всякий раз автоматический оператор приятным женским голоском отвечал на приличном английском, что абонент либо пребывает вне пределов досягаемости, либо отключил аппарат.
А вот это должно было насторожить и менее опытного человека, чем Мазур, поскольку было категорически неправильно. Потомок казаков должен был сидеть с телефоном возле уха, как раз изнывая в ожидании звонка. Он ведь не знал не то что точного, но даже примерного времени пожара, не мог же засесть затемно где-нибудь в соседней рощице с камерой на изготовку – не дурак же…
В общем, Мазур тревожился всерьез. Еще и оттого, что этакое молчание открывало простор для превеликого множества версий, самых разнообразных и категорически друг другу противоречивших, а значит, в данный момент, собственным размышлением ни за что не докопаешься до истины. Стрингера могли зацапать те, на ком он собирался зашибить неплохую деньгу, – он-то как раз не опытный разведчик и не спецназовец, ему свободно могли сесть на хвост, и давным-давно... нет, произойди это д а в н о, вряд ли Мазуру с Анкой позволили бы попасть на судно... Стрингер мог вести какую-то свою игру: скажем, не доверяя Мазуру до конца, послать за ним хвоста (его-то Анка и засекла на пляже), а потом шакал объектива, узнав, что оба обосновались в «стекляшке» и пьянствуют самогонку с людьми из экипажа «Ориона», догадался, что к чему, заблаговременно засел с камерой в соседней рощице, потому и отключил телефон, уверенный, что все и так сладится... Наконец, самое смешное, могла произойти одна из той сотни-другой непредвиденных случайностей, что ставили на грань провала операции и посерьезнее. Скажем, обожрался наш труженик кинематографа несвежими омарами и угодил в больницу, ногу подвернул, наконец, случайно утопил телефон где-нибудь в таком месте, откуда его извлечь уже не представляется возможным...
Если так, не стоит нервничать. По большому счету, сохранившиеся там и сям фотографии Мазура ничему особенно не навредят. Но если тут не случайность, а чьи-то умышленные действия...
Стоп. А что может грозить в э т о м случае? Засада в коттеджике? Сомнительно. Засада ждала бы опять-таки з д е с ь. Черт, столько вариантов, версий, логических цепочек, что невозможно утверждать что-то определенное...
– Время, – тихонько произнесла Анка.
Спохватившись, Мазур глянул на часы – и в самом деле, настало время. Внесем поправки в несколько десятков секунд – как-никак меж его часами с прозаическими стрелками и электронными устройствами бомбочек не может не быть мелких расхождений, и потом, нужно какое-то время, чтобы пламя распространилось настолько, чтобы стать заметным снаружи...
– Что ж ничего нет, м-мать...
– Терпение, – сказал Мазур, – это ж не атомная бомба, чтобы в первый же миг дать о себе знать на десять верст вокруг. Вообще, если прикинуть...
– Ага! – ликующе выдохнула Анка. – Вон-вон-вон!
Мазур присмотрелся к правому борту. Положительно, она не ошиблась: из приоткрытого иллюминатора сочилась тонюсенькая, но явственно видимая полосочка черного дыма, ширившаяся на глазах, разбухавшая, вот уже черный дым клочьями повалил, и еще, в другом месте, и в третьем, и из вентиляционного люка р в а н у л толстой вертикальной струей – безветрие ведь на дворе – густой дым... З а н я л о с ь!
Мазур ощутил чувство глубокого удовлетворения. Никакой осечки, никакого провала, все разворачивалось, как и было задумано, есть повод испытать мимолетную гордость...
Дым валил весьма живописно и чертовски обильно. Можно представить, что творится внутри, – пожары развернулись на совесть, все, что способно гореть, так и пылает, команду уже наверняка подняли пожарной тревогой...
Но сами они не справятся. Черта лысого. Немногословный, очень респектабельного вида с п е ц заверял Мазура, что выброшенная бомбочками пылающая химическая дрянь так просто не поддастся ни огнетушителям, ни брандспойтам, и, прежде чем она выгорит, повозиться придется...
Должно быть, к тем же выводам очень быстро пришли и на корабле (по палубе уже заполошно носились расхристанные фигуры). Справа послышалось леденящее душу завывание, словно белым днем какой-нибудь голливудский оборотень въяве объявился, показались вспышки красных и синих огней, и на пирсе объявились две огромные пожарные машины американского образца, мигая огнями и завывая сиренами, затормозили возле «Ориона», и оттуда сыпанули проворные ребята в белых мешковатых комбинезонах, шлемах и респираторах. Судя по надписям, пожарки были из управления порта.
Вот теперь все раскручивалось по полной программе – с суетой пожарных, разматыванием шлангов, облаками удушливо-черного дыма, многолюдством и долетавшими даже сюда криками. В «стекляшке» оставались равнодушны к развернувшемуся на их глазах п о з о р и щ у (как именовались зрелища в Древней Руси). Только два субъекта выскочили оттуда и, явственно шатаясь, кинулись к судну – белые, ага, кто ж еще, как не члены команды...
Так-так-так... Снова послышался вой сирен – только на сей раз мелодия иная. Снова заблистали красные и синие огни, но красовались они не на пожарных машинах, а на двух закрытых фургонах оливкового цвета. На них не было ни надписей, ни каких бы то ни было опознавательных знаков, но от фургонов за километр шибало армией, к о н т о р а м и, в общем, униформой и стволами...
Фургоны подлетели так близко, как только смогли, оттуда, из распахнувшихся задних дверец, прямо-таки толпой повалили чернокожие в камуфляже, высоких ботинках, с автоматическими винтовками, в черных, лихо заломленных беретах. Целеустремленной оравой, расталкивая пожарных, ломанулись к трапу и длинной цепочкой потянулись на борт, исчезая в недрах корабля.
Мазур злорадно ухмыльнулся. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы быстренько сделать вывод: это может быть только бандочка того самого помянутого подполковника, который жаждет взмыть повыше на каком-нибудь з в о н к о м деле... Значит, все задуманное Егором благополучно претворяется в жизнь? Надо полагать, и сам он пребывает в добром здравии...
– Очаровательно, – сказала Анка. – Не зря я ноги раздвигала на весь размах...
Мазур хмыкнул:
– Вот видишь, двойное удовольствие получила...
– Да какое там удовольствие. Примитивный тип, к тому же с перепою и не мог толком ничего... Ну что, пора линять?
– Пора, – сказал Мазур, – делать нам тут больше нечего...
– Давай направление, командир.
Мазур раздумывал недолго. Вернее всего было бы незамедлительно отправиться на явку, к хозяину катера, сесть за штурвал и покинуть морем сию гостеприимную державу. Но для столь решительного отступления вроде бы не было оснований...
– Возвращаемся в домик, – сказал он решительно. – Дело даже не в пожитках, гори они огнем. Нужно для надежности все отпечатки стереть...