– Уже зовет, – перебила его Вера.
– Молодец старик, – кивнул Дмитрий. – Хотел бы я видеть морды Наталки и Жеки.
– Что? – расширив глаза, спросила мать Бурина.
– Погибли, – услышала она. – Они поехали встречать Алену в аэропорт. Встретили, и на кольцевой в их машину врезался джип. Обе машины загорелись. Погибли и Алена, и ее родители. Я звоню вот почему. Сына Дмитрия, ваш сын его отец будет…
– Да! – всхлипнув, крикнула она. – Конечно. Просто сейчас Саши нет, но…
– Мы привезем его завтра, – пообещали ей.
– Вот он, – улыбнулся Зудин. – И скоро к тебе, камушек, еще один присоединится. А дальше видно будет. И…
– Странная кличка у этого, – усмехнувшись, вспомнил Дятин. – Монета. Я…
– Фамилия такая, – улыбнулся Зудин. – Григорий Монета. Гришка верный и надежный человек, – кивнул он.
«Вот бы забрать этот камень, – думала выходившая из кабинета Рената. – Он стоит очень дорого. Но как? – вздохнула она. – Костя предлагал, мол, возьмешь камень и уедем. Ему-то, конечно, что, – закрывая дверь, подумала она. – Свалил и ищи ветра в поле. А меня бы Зудин быстро вычислил. Собственно, взять я бы могла запросто».
– Понятно, – проговорил бритоголовый. – Значит, так мы и сделаем. – Он посмотрел на троих мужчин, сидевших за столом.
– Ну, что говорят? – спросил снайпер.
– Торопят, – ответил бритоголовый. – Конечно, можно взорвать там все. Но я, например, хочу и камень забрать. Он почти всегда в семнадцать тридцать достает его из сейфа. И как раз в это время привозят вечернее молоко и продукты. Вот…
– Лучше в обед, – перебил его рыжий. – В двенадцать каждый день приезжает к нему человек. Видимо, привозит документы на подпись или отчитывается за предыдущий день. Машина заезжает в подземный гараж. Гараж находится под домом. Мы по дороге захватываем джип, там двое. Машину на въезде не проверяют. Просто, как видят, открывают ворота. Мы заезжаем в гараж. Там тех, кто есть, кончаем, и в кабинет. Забираем камушек и уходим. Ты, – он кивнул бледному, с непроницаемым лицом мужчине, – ставишь на пять минут взрывное устройство и уходишь. Через пять минут мы будем за воротами. Там должен быть ты с машиной, – кивнул он плотному мужчине. – Все должно быть организовано четко. Как только мы въедем в гараж, через пять минут ты должен будешь подъехать к воротам. Когда рванет в гараже, мы уедем. Осколки не достанут. Бросим машину и на автобусе. Он по времени как раз проходит остановку. Придется подождать минут пять-десять, но до приезда милиции и пожарных мы успеем в него сесть.
– Все отлично, – весело говорил в телефон Тарасюк. – Она мне назовет место, когда увидит…
– А ты уверен, что она знает, – перебил его сиплый голос, – это место?
– Уверен на все сто, – заверил абонента Михаил. – Лидка не умеет врать. Она, наверное, ни разу в жизни не соврала. Так что все будет путем.
– Черт возьми, Тарасюк, – недовольно просипел Вождь. – Ты забыл, что я не переношу уголовных выражений?
– Извини, Вождь, – пролепетал Тарасюк. – Все будет хорошо. Я подготовлю группу, и мы, как узнаем место, немедленно выедем туда.
– Но я надеюсь, ты понимаешь, что она не должна остаться живой? – спросил Вождь.
– Конечно, – усмехнулся Михаил. – За ней будут следить. Как только она увидит приятеля своего, мне сообщат. Я позвоню, и она мне скажет, где камушек. Сразу же после этого ее снимет снайпер. Я все продумал.
– Ладно, – просипел Вождь. – Но, надеюсь, ты понимаешь, если что-то будет не так, ты тоже умрешь. – И телефон с той стороны отключился.
– Все будет путем, – усмехнулся Тарасюк.
* * *
– Значит, в Ярославль, – вздохнула Полина. – Все-таки Зудин решил проверить и этот вариант. Получается, что сейчас всем нужен ярославский умник. А ты как думаешь, там действительно знают, где…
– По крайней мере, – усмехнулся Монета, – Алик говорит, что это вполне возможно. И в России могут быть камушки бессмертия. Он даже начал примеры приводить, что-то про Македонского, про Персию и…
– А что именно? – перебила его Полина.
– Да мне это надо? – усмехнулся Монета. – Но ты мне вот что разжуй, – вздохнул он. – Что я теперь буду говорить Зудину? Он же меня в порошок сотрет.
– Не успеет, – уверенно ответила Полина. – Мы…
– Полина Константиновна, – перебила ее вошедшая горничная, – к вам Вешин.
– Пусть подождет в кабинете, – проговорила Поля.
– Послушай, – усмехнулся Монета. – Как тебя по-настоящему зовут-то? Я вроде тебя знаю, как Полину Андреевну, а тут…
– Главное, что мое имя Полина, – рассмеялась она. – Кстати, покойный Заветов называл то Константиновной, то Андреевной, – вспомнив, весело рассмеялась она.
– А вот сам-то не спрашивал, почему ты ему так представлялась? – спросил Монета.
– Один раз, – улыбнулась Полина, – меня при нем назвали Константиновной. А он меня знал, как Андреевну. Но отреагировал нормально, – улыбнулась Полина. – И иногда называл Константиновной, иногда Андреевной. Я не поправляла его, – засмеялась Полина.
– А ты, Муравина, та еще Мата Хари, – усмехнулся Монета.
– Да уж такая я, – весело согласилась она. Он засмеялся. – А Ляховский молодец, – вспомнила Полина. – Сумел…
– Да если бы дело дошло до суда, – усмехнулся он, – их бы там и освободили. Им, если по делу, так медали давать надо. Ляховский смог доказать, что стволы они взяли на месте. Подкупил свидетелей, сейчас в стране кризис и купить можно кого хошь. К тому же мужики вроде как герои. Вооруженных бандитов не испугались. В общем, скорее бы их выпустили.
– А где твоя Наталья? – вспомнила Полина.
– К отцу никак не попадет, – усмехнулся он. – Чего-то ей от него надо, – счел правильным не говорить о камне Тарасюк.
– И когда вернется? – поинтересовалась Полина.
– Дня через два, – ответил он. – Товар же еще идет. Она партию мехов отослала. Так что придет скоро. А почему ты спросила?
– Да просто так, – усмехнулась Полина. – Удивляюсь, как она тебя одного оставила. Ведь ты тот еще гусь, – подмигнула Тарасюку Муравина.
– А я думал, отбить хочешь, – пошутил он.
– Ты не в моем вкусе, Тарасюк, – качнула головой Полина.
– Так сначала попробовать надо, а уже потом сравнивать.
– А я и так знаю, не мой ты тип мужчины, – улыбнулась Полина.
– Что-то ты быстро накушался Родины, – усмехнулся молодой темнокожий мужчина.
– Просто по тебе соскучился, – усмехнулся Аверичев. – Да и поиздержался маленько. Через двадцать пять дней вернусь и…