– Нет ничего, – покачал головой Шульгин. – Мы по всей базе прошлись, нет ничего. Как выехала из Битово, так и потерялась…

– Так, может, потому и потерялась, что в другую машину пересела, – медленно, чуть ли не по слогам проговорил Романов. – Или сама пересела, или силой пересадили…

– Это ты о чем?

– Да о том, что не нравится мне Павельев. Не мог он так просто Верховцеву упустить… Может, он все-таки успел сесть к ней на хвост?.. Надо бы еще раз на запись глянуть, где Верховцева уезжала, может, там за ней Павельев шел на своей машине?

– Ну, можно глянуть, – кивнул Шульгин.

– Не можно, а нужно. – Круче тоже понравился ход мысли подчиненного.

Вдруг Павельев все-таки причастен к ее исчезновению?..

– Я так думаю, Ася очень ему нужна, – стал рассуждать вслух Романов. – Разговор только про деньги шел, о бриллиантах речь не велась. У Верховцевой только деньги были, а бриллианты, возможно, где-то в другом месте спрятаны…

– Может, и в другом, а может, они вместе с деньгами лежали, в одной куче, – сказал Шульгин. – Сошников только про деньги сказал, а про бриллианты умолчал. А потом оказалось, что вместе с деньгами алмазы были. Может, Верховцев не собирался его убивать, но когда увидел алмазы, с катушек съехал от жадности… А может, и не было никаких алмазов. И Сошникову только деньги достались…

– Все это гадание на кофейной гуще, – покачал головой Круча. – Верховцеву надо искать, только через нее мы можем узнать, что там произошло на кладбище… И через Павельева, если он не позволил ей уйти…

В дверь постучали, в кабинет неспешным шагом вошел Кулик.

– Товарищ полковник, выяснили насчет Павельева? – вкрадчиво спросил он.

Наедине он обращался к Степану Круче по имени или по отчеству, причем на «ты», но в кабинете находились люди, перед которыми не стоило щеголять панибратскими отношениями с Куликом.

– А что такое?

– Да мне бы Шульгина забрать. Или Романова.

– Случилось что?

– Да все опера в работе, никого нет, а тут ехать надо, смотреть.

– Что смотреть?

– Да так, ничего серьезного… Танк в Парке Победы вскрыли.

– Танк?

– Ну да, «Т-34». Люк автогеном разварили, внутрь забрались… Нет, если что, я сам съезжу…

– А зачем люк разварили? – обращаясь к самому себе, спросил Романов. – Зачем в танк полезли?.. И почему именно сейчас?.. Как-то быстро все в кучу набралось…

– Насчет кучи не знаю, – усмехнулся Кулик. – Может, и набралось там что-то в танке, надо ехать, смотреть. Лопахин уже собирается, пальчики там надо снять. Искать вандалов нужно…

– Может, вандалов, а может, кладоискателей, – пожал плечами Романов.

– Кладоискателей? – с интересом посмотрел на него Круча.

– Татуировки! – Заостряя внимание, Романов резко вскинул указательный палец. – Татуировки на груди у Сошникова! Могила с крестом и ангелом, олимпийский Мишка с соколом. Что это значит, мы уже разобрались – деньги были спрятаны под могилой Сокола Михаила Антоновича. А вторая татуировка – это танк. Танк «Т-34» на столе. Только не стол это, а постамент. Там на столе передние ножки выше задних, так и постамент в парке стоит под наклоном. Неспроста Сошников себе такую татуировку сделал. Что, если в этом танке бриллианты спрятаны? Яйца надо хранить в разных корзинах, одна корзина с деньгами, другая – с бриллиантами…

– Пилите гири, Шура, – тихо и с насмешкой сказал Шульгин.

– Что? – выбираясь из раздумий, спросил Романов.

– Гири, говорю, золотые.

– Золотые не золотые, а танк распечатали… – Круча поскреб голову стоящей на столе статуэтки Дзержинского. – И почему это случилось именно сейчас?.. Что ж, поедем, посмотрим, что там такое?

Парк Победы был излюбленным местом для гуляний – стела с Вечным огнем, танк на постаменте, с одной стороны от мемориала сосновая роща, с другой стороны – березовая, ухожено там, уютно, провести там часик-другой в первый день лета – одно удовольствие. К тому же неподалеку от танка летнее кафе стоит, пивка холодного можно попить под шашлычок. А кафе стороной не обойти, там сторож ночной должен быть, может быть, он расскажет что-нибудь интересное. Почему бы не тряхнуть стариной и не поработать на свежем воздухе в качестве начальник уголовного розыска?.. Степан Круча решительно поднялся со своего места.

Глава 13

Броня крепка, и танки наши быстры… Танк уже не быстр, на вечном приколе он стоит, на посту памяти о страшных и героических временах. Но броня его все еще крепка, и автогеном ее так просто не возьмешь. Впрочем, преступники не стали создавать для себя трудности, они прошлись автогеном по сварочному шву, намертво задраившему один из двух верхних люков.

Танк покрасили совсем недавно, ко Дню Победы, глянец со свежего покрытия еще не стерся, поэтому Лопахин довольно легко снял несколько отпечатков как минимум вчерашней давности. А следы от ног сами бросались в глаза. Постамент довольно высокий, так просто на него не заберешься, поэтому детвора по танку не лазила, да и взрослые предпочитали фотографироваться у его подножья. А сегодня ночью влезли. Машину грузовую к постаменту подогнали, с борта приставили лестницу, сварщик забрался на башню, потянул за собой провода от баллонов, лежащих в кузове, и гусаком автогена срезал люк. А может, и не было никакой лестницы, может, машина с фургоном была… Как развивались события, можно только догадываться. Но грузовая машина приезжала. Накануне прошел дождик, и на плиточном покрытии площадки вокруг постамента четко отпечатались протекторы покрышек. А под пластиковыми венками Шульгин обнаружил брезентовую рукавицу, которую, возможно, потерял сварщик. Возможно, потому и остались отпечатки пальцев, что вандалу пришлось работать без одной рукавицы.

Лопахин уже забрался в танк, там искал отпечатки пальцев, и Романов тоже внутри – этого интересовал тайник с бриллиантами. Возможно, вандалы до них не успели добраться.

Машина с автогеном давно уже уехала, оставив после себя сорванный люк, следы шинных протекторов и перчатку сварщика. К танку с земли тянулась алюминиевая лестница – тонкая, легкая и прочная.

Круча подозвал к себе начальника патрульно-постового наряда, который первым прибыл на место. Тот уже говорил, что нашел эту лестница, но не сообщил где. Степан Степаныч решил почему-то, что ее притащили из летнего кафе, откуда так аппетитно тянуло дымком. Но ведь он мог и ошибаться.

– Лестницу где взяли?

– Да за скамейкой лежала. – Старший лейтенант Ершов неторопливо провел рукой вдоль парковой аллеи, тянувшейся к монументу с Вечным огнем.

– За скамейкой? – удивленно повел бровью Круча.

– Да, за второй отсюда. За спинкой, на боку лежала, – как ни в чем не бывало сказал офицер.

– Она там и должна была лежать? Это ее законное место, да?