– Чем он тебе не угодил? – сухо полюбопытствовала Вера.
– Слушай меня внимательно, жена, – нахмурился Игорь, – и если соображалка у тебя работает медленно, то не перебивай, пока не закончу.
– Слушаю и повинуюсь, – съязвила Вера.
– Я сказал: «Не перебивай»!
– Хорошо, не буду.
Игорь скрипнул зубами, но не дал вовлечь себя в дальнейшую перепалку.
– Цилицкий стоял рядом, когда ты напичкала Асанова смертельной для него дозой. Он не может быть моим другом, потому что знает слишком много. Уже – достаточно. Потом, он связался с моим врагом. Эта медсестра – друг моего врага, значит, она мой враг. Да, я сумел выкрутиться с пользой для себя. Как всегда, с пользой для себя. Даже ухудшение ситуации со смертью невинной школьницы оказалось мне на руку. Но эта ситуация грозит неприятностями этой самой медсестре, с которой теперь дружит Цилицкий, значит, он кто? Правильно. Он – ее защитник. И я не знаю, когда он решит пойти в полицию, чтобы, защищая ее, сдать меня. Тем более, что полиция его и без того уже ищет. А кто ищет, тот всегда найдет.
– По-моему, ты все усложняешь, Игорь, – со скучающим видом прокомментировала жена.
– Где он?
– Что ты будешь с ним делать?
– Ну, не чай пить. Я даже разговаривать с ним не буду.
– Он – мой золотой фонд! Я не позволю.
– Тебя он тоже сдаст.
– Он не решится. Кроме меня у него никого нет.
– Ты ему не пригодишься, если он окажется в тюрьме. Ты же не торгуешь тюремной живописью, правда?
– Кстати, отличная идея! Это новое слово в коммерческом искусстве! – вызывающе улыбнулась женщина.
– У него будут другие заказчики и другая живопись, уверяю тебя.
– На что ты намекаешь?
– По живому телу чернилами.
– Ты омерзителен! – скривилась Вера и, поднявшись из-за стола, подошла к стеклянной стене.
– Я реалистичен, милая. В отличие от тебя.
Уставившись в зал галереи, Вера еле слышно всхлипнула, утерла рукой нос. Еще немного потоптавшись на месте, она, наконец, снова повернулась к мужу и сказала:
– Я гарантирую тебе, что он не выдаст ни меня, ни тебя. Он для всего мира, как в воду канет. Но… – она немного помялась, потом продолжила: – Он слишком дорог… как художник, конечно же. Я не могу своими руками уничтожить такое богатство.
– Заметь, родная, я пришел не для того, чтобы советоваться с тобой. Ты же знаешь, что твое мнение меня мало волнует. Твое богатство – это я. Меня ты должна защищать, а не своего хахаля!
– Игорь! – вспыхнула Вера.
– А то ты думала, что я не знаю, чем он тебе дорог, – равнодушно хмыкнул муж. – Не бойся, я не в обиде. Мне даже лучше. Я же не интересуюсь твоим телом, как ты заметила. Так что мне все равно, кто это делает вместо меня. До тех пор не интересует, пока он не становится помехой лично для меня.
– Не вижу, чем он тебе мешает… – упорно стояла на своем женщина.
– Не тупи, Вера! Найдешь нового. Перемены омолаживают.
Вера вздрогнула, потому что зазвонил ее телефон. Это был звонок от Виктора. Слегка замешкавшись, женщина все же постаралась придать голосу деловой тон и ответила.
Она не говорила. Она только слушала. Долго. Сначала она ухмылялась. Потом озадаченно села на стул, потом вскочила и принялась ходить туда-сюда по комнате. Муж два раза показал ей на часы, намекая на то, что у него нет времени.
– Не пугай меня, гаденыш! Да, я в курсе, что твоя Люся – чиновничья шлюха! Молчи! Я называю вещи своими именами. Какое тебе дело, откуда я все знаю?!
Вдруг Вера почувствовала, что муж очень внимательно смотрит на нее и ловит каждое слово. Он понял, что на другом конце связи – Виктор. Она увлеклась и прокололась. Но пытаться отыграть назад было уже поздно, поэтому она, выдохнув, продолжила бой с открытым забралом.
– Да она же дура, эта твоя Люська! Она заявила о пропаже телефона в полицию, а там пробили, куда с этого номера звонили, и удивились, обнаружив много вызовов Асанова. Так что теперь все Бутово стоит на ушах, а у вас на хвосте – шакалы. И, поверь, вам не убежать. Охота теперь идет на вас обоих, а вдвоем удрать сложнее. Поэтому я – твой единственный, повторяю: единственный шанс на выживание. Слушай меня внимательно! Молчать! Слушай: либо ты приходишь, как обещал, и мы обо всем договариваемся, либо я не несу ответственности за то, что с тобой дальше будет происходить!
Она снова зашагала туда-сюда по комнате. Игорь тихонько барабанил пальцами по столу.
– Я перезвоню. Подожди! – скомандовала, наконец, Вера и выключила телефон.
– Значит, я был прав! Теперь он даже не твой друг, а защитник медсестры и подстилки нашего врага, точно? – с кривой язвительной улыбкой спросил Игорь.
Вера только хмыкнула, но ничего не сказала в ответ. Некоторое время супруги сидели, молча глядя друг на друга. Игорь – вопросительно, ожидая объяснений. Вера – устало, сомневаясь в том, стоит ли вообще что-то говорить, подбирая слова.
– Возможно то, что они предлагают, будет неплохим выходом из ситуации, Игорь, – наконец осторожно сказала она и, не дожидаясь реакции ее скупого на эмоции мужа, поспешила объяснить. – Они, действительно, скооперировались. Они требуют большой чемодан американских денег, паспорта с американской визой и билеты на ближайший возможный рейс. Взамен они навсегда исчезают из нашей жизни.
– Что в его понимании «большой»?
– Отстань! Я не знаю. Большой – это, как минимум, не маленький.
– Понятно. Где он? Я про размер чемодана, кстати, только смеха ради спросил, а не для того, чтобы выполнить чьи-то требования. Я свое решение менять не намерен.
Вера чуть прищурилась, рассматривая мужа, а потом сказала твердым голосом:
– Не всегда надо быть твердолобым, Игорь. Ты подумай о перспективе. Когда он свалит, нам ничего не будет угрожать. Все картины, которые еще не реализованы, останутся мне. Значит, все, что я за них выторгую, будет нашим. Все, а не какие-то там проценты! В общем, даже расставшись с чемоданом, мы в накладе не останемся. Но!..
Она таинственно улыбнулась, постучав карандашом о стол в такт какой-то своей внутренней мелодии, и, когда решила, что пауза была достаточно интригующей, продолжила:
– Исчезнувший Цилицкий нам еще выгоднее. Мы поставим ему условие, что все картины, которые он намалюет на протяжении 10 лет, будут безоговорочно мои. Я буду выдавать их за «ранее не опубликованное». Если грамотно запустить слух о том, что он пропал без вести, то это равносильно тому, чтобы объявить его умершим. Почивший на взлете славы художник делает супербогатыми своих наследников.
– Вера, скажи мне честно: ты сейчас думаешь о том, как сохранить жизнь своему бездарному любовнику, или все же о том, как укрепить свой капитал?