Только наполовину въехав в ворота из-за того, что двор был переполнен автомобилями, стоял черный «форд». Дверь его была сиротливо распахнута. Внутри никого не было, но ключ торчал в замке зажигания. Судя по всему, хозяин лежал где-то на полу в ангаре.
Виктор осторожно заглянул во двор. Там стояли еще несколько таких же осиротевших машин. Рядом с некоторыми валялись тела солдат ОМОНа. Цилицкий внимательно всмотрелся в их неестественные позы.
«Почему в смерти мы не похожи на таких, какими были в жизни? – мысленно спросил он, обращаясь к одному из трупов. – Или это все вовсе не уродство, просто мы не связываем это с нашим счастьем, поэтому не любим?»
Мысль зацепилась за воспоминание, как однажды в ранней-ранней молодости он сопроводил подругу с ее собачкой к ветеринару. Шавке должны были делать операцию. Подруга боялась и дрожала всем телом на грани истерики. Виктору пришлось идти в операционную вместо нее и, лаская, придерживать песика, пока тот не отрубится.
Врач сделал собаке укол кетамина. Виктор стоял в изголовье, почесывал Стэнли подбородок и с растущим интересом наблюдал, как по мере действия лекарства прямо на его глазах в считанные секунды собака расслабляется и распластывается по столу – иначе он не мог бы это назвать. Врач для своего удобства вывернул ее, лежащую на спине, как цыпленка табака на сковородке.
– Ей не больно? – в ужасе спросил Виктор.
– Конечно, нет, – объяснил ему врач. – Тело контролируется мозгом. Каждая клетка. Сейчас у этого пса мозг практически отключен, он не контролирует тело, а сами по себе мышцы очень мягкие, их можно крутить, как хочешь.
– Но вы же сломали ему тазобедренные суставы!
– Не говорите ерунды! Все суставы держат в определенном положении мышцы. Поэтому не бойтесь – как только мозг вашей собаки начнет «просыпаться», он включит контроль на полную мощность, и все с ней будет так же, как раньше.
Именно после той операции Виктору стало любопытно, как это все ощущается изнутри. Очень скоро нашлась компания, которая, обеспечив кетамином, помогла ему получить искомые знания. Кроме ответа на этот вопрос, Виктор нашел в трипах много других интересных открытий.
Правда, все чаще и чаще, вспоминая тот случай в ветеринарной клинике, он думал о том, как же нелепо и обидно проснуться после милого увлекательного путешествия в миры подсознания, но вернуться в себя другого – в боль от разрезанной плоти и невозможности двигаться…
Позы погибших людей некрасивы, потому что безжизненны. Люди, может быть, не понимают умом, почему они боятся трупов, но совершенно очевидно, что такой страх возникает у них интуитивно – они не видят узнаваемых признаков жизни. Виктор еще раз глянул на погибших и сказал вслух:
– Надо запомнить!
Вдруг из широких ворот ангара выбежал, сильно хромая, еще один солдат. Он пытался бежать спиной к улице, целясь в темноту склада, чтобы в случае необходимости защитить себя от неприятеля.
«Неприятель»! До чего докатился мир, подумал Цилицкий. Теперь в того, кто нам просто неприятен, мы запросто стреляем, полагая, что весь мир крутится только вокруг нас, поэтому мы имеем право устраивать так, как выгодно, как уютно нам. Весь мир!
А может быть, он просто не хотел подставить спину под вражескую пулю, которая выполняет желание своего хозяина – чистит мир в соответствии с его приоритетами.
Все мы боремся за место под солнцем, выдавливая, как сорняки, тех, кто мешает нам раскинуть собственную корневую систему и крону.
Боец спрятался за первой же машиной, которая попалась ему на пути и, прислонившись к ней спиной, осел на землю. Он взялся рукой за живот, и Виктор понял, что он сильно ранен и страдает от потери крови.
– Случайное попадание в живот. Да, знаю, – сказал ему Виктор, не беспокоясь о том, что собеседник не услышит, – и это я уже проходил. На примере. Слава Богу, на чужом примере.
* * *
Когда Игорь подтвердил, что рассчитывает на поддержку согласно плану, у Кузнецова уже все было готово.
Кузнецов позвал несколько дружественно расположенных парней из их полицейского спецназа. Все они за очень щедрое вознаграждение из кармана Жогова – несравнимое с зарплатой в государственных структурах – сейчас сидели по машинам рядом с автомобилем Пал Палыча, готовые выступить на защиту клиента, даже немного пострелять для разнообразия и разминки. Такие вылазки эти ребята, как правило, и рассматривали как тренировочные, чтобы кости размять и профессию не забывать.
Все сидели, расслабившись в ожидании. Эти парни привыкли к бесконечным ожиданиям, потому что их миссия начиналась только тогда, когда действительно уже надо, и начиналась она так: глазом моргнул – а это уже другая реальность, такая, в которой ты бежишь и стреляешь и уклоняешься от пули.
Перед выездом Пал Палыч выпил чашку зеленого чая, и мочегонные свойства сей жидкости проявили себя почему-то очень быстро. «Видимо, возраст сказывается», – решил про себя Кузнецов.
– Парни, я отойду, с природой пообщаюсь, – сказал он вслух, выбираясь из машины.
Телефон завибрировал в кармане в самый неподходящий момент. Через три секунды он начал еще и петь, причем звук нарастал и нарастал, заглушая шорох машин по проезжей трассе и пение птиц. Как мог скоро Пал Палыч завершил свое общение с природой и нажал кнопку соединения:
– Але!
Он услышал выдох облегчения на том конце связи. Это был Игорь.
– Подъезжайте максимально близко и ждите, – быстро и сухо скомандовал он. – На протяжении десяти – пятнадцати минут я дам «глухаря». Это будет сигналом. Держите телефон под рукой.
Не давая Кузнецову возможности ответить, связь выключилась.
Старик вернулся в машину.
– Алексей, – обратился он к водителю, – а сколько времени нам надо, чтобы отсюда долететь до нужного места?
– Минуты три, Пал Палыч.
– Могут ли быть заторы где-то по пути?
– Если только ремонт на дороге или ГИБДД зачем-то посреди ровной трассы свои игры затеет.
– Ну прикинь, может, нам лучше где-то поближе кости бросить? Чтобы потом уже обойтись без неожиданностей и неприятностей?
– Да не вопрос, Пал Палыч.
Водитель включил зажигание. Кузнецов вышел из машины и распорядился, чтобы две другие группы следовали за ним. Ребята оживились и с готовностью повиновались.
Не успели они остановиться на небольшой площадке, откуда уже даже был виден забор жоговского склада, как снова отозвался телефон. Определитель номера показал, что звонит его дочь.
– Таня, как ты поживаешь? – спросил отец.
Пал Палыч любил своих детей, но после смерти матери они разлетелись в собственные гнезда. Отец сильно без них скучал, но понимал, что не может привязывать молодежь к себе старческими капризами, поэтому сам старался не звонить. Сейчас же делать было совершенно нечего, так почему не поговорить?