На харизматическом, по-человечески прекрасном лице Ро-кенна наш реук читает тона горя и гнева. Конечно, это новая для нас раса и реук может обмануться. Но чего еще ожидать от того, чей дом/лагерь лежит в руинах? Чьи товарищи томятся внутри, мертвые или умирающие, под измятыми обломками собственной станции?

На лице мужчины – звездного человека, Ранна, выражение открытого горя. Он едет на роботе, выкрикивает команды тем, кто работает среди обломков, направляет их усилия. Напряженный, но подбадривающий знак сотрудничества.

Линг, другой звездный человек, все еще кажется в шоке, она прислоняется к молодому Ларку, который роется в обломках на краю кратера. Наклоняется к дымящейся планке, подозрительно принюхивается. Мы видим, как в удивлении откидывается его голова.

Линг отстраняется, требует у него объяснения. Наш реук показывает, что Ларк делает это неохотно. Он показывает ей дымящуюся планку – кусок сгоревшего дерева от джиджоанского ящика или корзины.

Линг отпускает его руку. Поворачивается и торопливо идет к Ранну, который парит на своем механическом скакуне.

Гораздо ближе к этой груде колец Ро-кенн ведет спор. Ротенского посла окружает делегация, требующая ответа.

Почему он утверждал, что имеет право и возможность приказывать Святому Яйцу? Ведь теперь совершенно ясно, что святыня отвергает его и весь его род.

Далее, почему он стремится расколоть Шесть своими клеветническими утверждениями относительно человеческой расы? Он беспочвенно лжет, утверждая, что наши братья-земляне не происходят от грешников, как все остальные Пять.

– Вы, ротены, можете быть высокими патронами землян, а можете и не быть ими, – признает глава делегации. – Но это ничто не отнимает у наших предков, прилетевших сюда на “Обители”. Ни их преступление, ни их надежды, когда они вступили на тропу Избавления.

В голосе заступника за людей звучит гнев. Но мы/я также ощущаем подтекст театральности. Стремление усилить пламя дисгармонии, которую разжег Ро-кенн своим рассказом. И окружающие уры одобрительно подхватывают слова своей предводительницы.

Второе мыслительное кольцо посылает новую мысль-гипотезу.

В чем дело, мое кольцо? Ты полагаешь, что дисгармония входила в замысел Ро-кенна? Сознательный план, направленный на создание напряженности между Шестью?

Наше четвертое кольцо возражает – какой цели может служить такой странный план? Настроить Пять против Одного? Вызвать вендетту именно против той группы, которую ротены называют своими возлюбленными клиентами?

Запомните этот странный постулат, мои кольца. Подумаем над ним позже. Потому что сейчас ротен готовится отвечать. Выпрямившись, он разглядывает толпу с выражением, которое вызывает благоговение и у людей, и у тех, кто их знает, – и у носителей реуков, и у тех, кто без них.

В его взгляде доброта. Напряженное терпение и любовь.

Дорогие обманутые дети. Этот взрыв не проявление гнева Джиджо или Яйца. Вероятно, какие-то технические неполадки высвободили могучие силы, заключенные в нашей станции.

Неожиданно он смолкает, видя, как на роботах приближаются Ранн и Линг. У людей выражение мрачного гнева. Они что-то говорят в свои приборы, а ротен слушает, глядя на них. И снова мой реук видит смену выражений на его лице, последнее из которых – кипящая ярость.

Ро– кенн начинает говорить.

Итак, (страшная) правда известна. Установлена. Подтверждена!

Не несчастный случай этот (убийственный) взрыв.

Не (маловероятная) неполадка – не отвержение со стороны вашего (хваленого) Яйца.

Теперь правда известна, подтверждена. Это (грязное, неспровоцированное) убийство!

Убийство обманом исподтишка.

С помощью взрывчатки. Нападением из укрытия.

И напали вы!

Он указывает своим длинным изящным пальцем. Толпа отшатывается от ярости Ро-кенна и этой новости.

Сразу становится ясно, что сделали фанатики. Тайно, скрываясь в природных пещерах, пронизывающих эти холмы, они закопали глубоко под станцией взрывчатый порошок, примитивный, но эффективный, и ждали сигнала, подходящего символического момента, чтобы вызвать пламя и разрушения.

Сканеры, настроенные на химические следы, показывают нам теперь глубину вашего общего преступления. Какими незаслуженными стали награды, которыми мы собирались наделить полуживотных-убийц!

Он мог бы говорить еще что-то, добавлять ужасные угрозы. Но в этот момент новое обстоятельство привлекает внимание к дымящейся яме. Толпа расступается, пропуская группу вымазанных сажей спасателей, которые, кашляя и отплевываясь, несут свой печальный груз.

Ранн с криком соскакивает со своего робота, чтобы осмотреть фигуру на носилках. Это Беш, вторая небесная женщина. Наш реук не видит признаков жизни в ее изуродованной фигуре.

Толпа снова расступается. На этот раз Ро-кенн испускает отчетливо нечеловеческий вопль. На носилках, опущенных перед ним, другой представитель его расы, Ро-пул. Мы считали ее женщиной (его подруга?).

На этот раз с вымазанного сажей, но по-прежнему прекрасного лица жертвы в инфракрасном излучении поднимается тонкая ниточка дыхания. Ро-кенн наклоняется ближе, как будто хочет о чем-то поговорить.

Эта напряженная сцена длится всего несколько мгновений. Живой нити больше не видно. Под яркими-яркими звездами на носилках второй труп.

Оставшийся в живых ротен распрямляется. Ужасное зрелище, свидетельство страшного гнева.

Время награды, которой заслуживает (грязное) предательство! – восклицает Ро-кенн, поднимая руку к небу; в голосе его такой гнев, что все реуки в долине дрожат. Некоторые люди падают на колени. Разве даже серые квуэны не свистят в отчаянии и страхе?

Вы боялись (праведного) суда свыше. Узрите его воплощенную форму!

Вместе со всеми мы поднимаем взгляд, следуя за вытянутой рукой Ро-кенна.

Мы видим пересекающую небо огненную искру. Безжалостный свет громоздко движется от Паутины к созвездию, которое люди называют Мечом.

Огромный корабль еще далеко, но он не мерцает и не гаснет. Он словно напряженно дрожит, и, если долго смотреть на него, становится больно.

Трудно отказать фанатикам в правильности расчета времени, посылает мысль наше второе кольцо сознания. Если их целью было принести конец нашему присутствию, они лучше не могли выбрать.

Сара

Мудрец Теин хотел поговорить с ней до ее отъезда к пристани Канду. Ариана Фу тоже. Оба хотели бы, чтобы она отложила свой отъезд, но Саре хотелось уехать как можно скорее.

Но всего за мидур до того, как садиться на борт “Гофера”, она неожиданно решила навестить свой старый кабинет, помещавшийся высоко в башне Библиотеки Материальных наук.