Он старался говорить ласковым тоном, чтобы не обидеть и не напугать свою гостью. Испанским Владик владел значительно хуже, чем французским. Однако у него был хороший слух, поэтому, судя по его чистому произношению, могло сложиться обманное впечатление, будто он знает этот язык превосходно, что совершенно не соответствовало действительности.
Дама сделала наконец несколько шагов вперед, выйдя на середину комнаты. Она медленно подняла руки и откинула капюшон за спину, открыв вечернему свету лицо с утонченными чертами, в обрамлении упругих черных локонов. Красивая девушка. Очень красивая и благородная к тому же. На ее тонком, нежно-смуглом лице горели яркие, выразительные, но очень грустные глаза. Губы были пухлыми, но скорбно сжатыми. Длинные пальцы немилосердно мяли и тискали оборку на юбке. Девушка знала, что такое поведение не подобает знатной даме, но она была сейчас слишком взволнованна, чтобы соответствовать этикету. Словно через усилие, она расстегнула пряжку плаща, и он упал на пол. Влад непроизвольно сделал движение, чтобы его поднять, но девушка, испугавшись, дернулась в сторону и опустилась наконец в кресло. Плащ так и остался лежать на полу. Молодой человек замер в нескольких шагах от посетительницы, не осмеливаясь приблизиться. Девушка сидела на самом краешке сиденья. Было видно, что ей неудобно, но она слишком горда, чтобы изменить позу. Влад смотрел на это лицо и чувствовал, что пол начинает уплывать у него из-под ног.
«Господи, — думал он. — Такого не может быть. Чтобы вот так, с первого взгляда… Это случается только в кино…»
Ну положим, что не с первого взгляда, а со второго… Влад не сразу, но узнал ту девушку, что видел давеча, с неприятным таким стариком. Может, это ее муж? Не может такого быть! Хотя кто их знает, этих испанцев, да еще в семнадцатом веке… Вон приходила же сегодня вдова не старше этой девушки! Сердце его при такой мысли совершило прыжок и остановилось, а потом заколотилось быстро-быстро, разгоняя кровь так, что она немедленно прилила к рукам, щекам, лбу. Даже уши неожиданно заполыхали, как у первоклассника. Хорошо хоть, что в наступающих сумерках это было не так заметно, да и стоял Влад спиной к окну.
Девушка подняла голову и, набравшись решимости, тихим, твердым голосом произнесла:
— Меня зовут Исабель Гарсия-и-Варгас. Я — дочь Хавьера Варгаса. Сегодня мы были в кабильдо. Нам назначили выкуп в размере сорока тысяч песо… — Она снова замолчала и опустила глаза.
— Да, я знаю, — мягко сказал Влад. — Я вас помню. Что же вы хотите?
— Меня прислал отец, — глухо проговорила девушка, упрямо глядя мимо Влада. Эти слова дались ей с большим трудом, больше она ничего не смогла сказать.
— Вас прислал отец, — повторил Влад. В голову ему лезли совершенно неуместные мысли — комплименты, например, или стихи — и он мучительно с ними боролся.
— Он просил передать… — Девушка запнулась. — У нас нет таких денег, — добавила она совсем тихо.
«Врет, — тревожным колокольчиком отозвалось у Влада в сознании. — Врет, но не она — отец. Она только повторяет то, что ей приказали».
— Так что же вы хотите от меня? — терпеливо спросил он. Лирическое настроение само собой улетучилось. — Ведь это не я назначаю размеры выкупа.
— Но вы могли бы как-то повлиять… — прошептала она.
— Я не занимаю никакой высокой должности, — возразил Влад. — Это не в моей власти. Я — всего лишь второй помощник на «Экюеле». Не адмирал и даже не капитан.
Девушка поникла. И ее нарядное платье, и ее декольте — такое соблазнительное, и такое невинное одновременно — все это казалось сейчас таким неуместным, в этой комнате, при подобном разговоре…
— Значит, вы ничем не можете мне помочь? — убитым тоном спросила испанка. — Вы же приближены к губернатору д'Ожерону, вы — брат госпожи Спарроу…
Влад мучительно покачал головой. Он был бы счастлив ей помочь. По крайней мере, он сделал бы все, что в его силах, если бы не чувствовал лжи за ее словами. И вот теперь она встанет и уйдет навсегда, и возненавидит его за то, что он отказал ей в помощи… Что же делать?
— Меня прислал отец, — беспомощно повторила опять Исабель. — Что же я ему скажу?..
Влад в смятении смотрел на нее. Она несколько раз судорожно вздохнула и попыталась встать. Но не смогла этого сделать и, обессилев, упала обратно в кресло. И вдруг разрыдалась, да так отчаянно, что Влад даже испугался. В этом приступе не было ни тени рисовки — это было самое настоящее, неподдельное горе. Он чувствовал это очень остро — только никак не мог понять его причины. Влад стоял возле ее кресла, не зная, что делать — как ее утешить? Можно ли к ней прикоснуться? Можно ли погладить ее по волосам? Или она сочтет это за оскорбление? Но неожиданно девушка сама схватила его за руку, прижимая ее к своей горячей, мокрой от слез щеке и покрывая ее поцелуями.
— Боже, что вы делаете?! — воскликнул Влад.
Исабель, не слушая его, упала на колени, обнимая его ноги.
— Умоляю вас, помогите мне! — лихорадочно повторяла она, не внимая его протестам. — Умоляю… Меня прислал отец… Как я смогу вернуться домой?.. Я сделаю все, что вы скажете, только умоляю вас, помогите!..
Она отпустила его и сползла на пол. Плечи ее сотрясались. Этот рефрен: меня послал отец. Влада вдруг осенило: ей же велели сюда прийти! Велели любой ценой добиться снижения выкупа. Абсолютно любой ценой. И она пошла — либо из послушания, либо из страха.
Он рывком поднял девушку и поставил на ноги, невзирая на ее сопротивление. Сильно стиснув плечи Исабель, Влад прижал испанку к себе, чтобы прекратить истерику. Ее заплаканное — но все равно прекрасное лицо — оказалось совсем рядом, и пылающие темные глаза, казалось, поглощали его, как Маракотова бездна.
— Побудьте здесь. — Он чувствовал, как его захлестывает совершенно незнакомое ранее желание — пойти и прирезать этого старого ублюдка, торгующего своей дочерью. Усадив плачущую девушку в кресло, он выпрямился… и стиснул рукоять сабли. — Вы слышите меня? Я прошу вас никуда не отлучаться до моего возвращения.
— Сеньор… — Девушка, ни дать ни взять, почуяла его ярость и неподдельно перепугалась, снова начала хватать его за руки. — Сеньор, я умоляю вас! Отец… Пощадите его! Он был так добр к моей матери и ко мне!
— Да, особенно сейчас. — Ярость постепенно перерастала в холодное ожесточение. — Когда прислал вас сюда в качестве взятки… Он вам не родной, что ли? — Наконец до него дошел смысл последних слов испанки.
— Да… — всхлипнула Исабель. — Мой отец был капитаном торгового галеона и погиб в бою с… — Она метнула на Влада испуганный взгляд, и тот понял недосказанное: погиб в бою с пиратами. — Мы потеряли все… Дон Хавьер женился на моей матушке десять лет назад, и мы забыли, что такое нищета. Но затем… она умерла, когда родился Мигелито. Потому… Умоляю вас, сеньор офицер, я… я не хочу, чтобы мой маленький брат пережил этот ужас, когда в доме нечего есть!..
«Она-то не врет, — думал Влад. Его душа раскроилась на две части: одна корчилась от боли и сострадания, другая мало-помалу наполнялась ненавистью. Не к этой несчастной девочке, боже упаси! — Но папаша ловко сыграл на ее любви к брату и страхе вернуться в прошлое. Да за одно это его убить мало».