Они собрались быстро. Перекусив на скорую руку, Гараня и Фиалка углубились в джунгли. Изгнанники уже знали, что ранним утром всегда прохладней, нежели днем или даже ночью, а потому идти им было легко и приятно.
К дереву, в дупле которого жил Самусь, они шли не менее часа. То, что они там увидели, сразило их наповал.
Бомж лежал под деревом в беспамятстве. Он был ранен. Самусь как-то ухитрился перевязать рану, но заскорузлая от засохшей крови повязка мало чем помогла.
– Господи! – воскликнула ошеломленная Фиалка. – Что они с ним сделали?! Я так и знала… – Она заплакала.
– Прекращай разводить слякоть, – хмуро сказал Гараня, щупая на шее Самуся пульс. – Жив… Первым делом нужно промыть рану и наложить свежую повязку. Да где ее сыскать?
Он беспомощно оглянулся и даже посмотрел вверх, словно оттуда могли свалиться флакон йода и бинты.
– Вот! – Фиалка мигом сняла блузку и оторвала снизу несколько полос. – Я вчера стирала, она чистая.
– Верю, – буркнул Гараня, с сомнением глядя на перевязочный материал. – А чем рану обработать?
Вопрос повис в воздухе. Гараня тяжело вздохнул и начал с помощью Фиалки снимать старую повязку и промывать рану водой.
У изгнанников благодаря мачете Самуся, кроме других емкостей для жидкости, появился еще и термос – полуметровый кусок бамбукового ствола диаметром около двенадцати сантиметров с привязанным к нему куском тонкой лианы. Его несла Фиалка, повесив на плечо.
Когда отдирали присохшую к ране повязку, Самусь застонал и поднял веки. Но его взгляд был бессмысленным, а глаза – мутными и воспаленными. Он пробыл в сознании не более минуты, а затем снова провалился в трясину беспамятства.
Бомжу повезло – пуля прошла навылет, не зацепив жизненно важных органов и костей. В цивилизованных условиях Самусь через три недели уже мог бы танцевать на свадьбе. Так заявил Гараня.
– А в тропиках с заживлением раны могут быть проблемы, – сказал он с беспокойством. – Микробы всякие, повышенная влажность… Хорошо, что пока не наступил сезон дождей.
– Что теперь с ним станет? – У Фиалки снова увлажнились глаза.
– Поднимем его в дупло, будем ухаживать. Может, ему повезет…
– Но у нас нет никаких лекарств.
– Да, в этом ты права. Это плохо. Наверное, в джунглях полно разных целебных трав, но я в них не разбираюсь. Единственное, что можно предложить, – это промывать рану соленой водой. А затем виски – Для дезинфекции. К сожалению, у нас его осталось мало…
Примитивный подъемник был исправен, и они доставили Самуся наверх без особых затруднений.
– Почему он им не воспользовался? – спросила Фиалка, когда Самуся бережно уложили на мягкую подстилку и подложили под голову валик из высушенных водорослей; это бомж придумал себе такую подушку.
– Не хватило сил, – коротко ответил Гараня.
– Ужасно… – Девушка вздрогнула. – Он целую ночь пролежал в лесу без памяти… один. Ведь его могли съесть дикие звери.
– Не преувеличивай… – невесело улыбнулся Гараня. – В этом лесу любой зверь всегда сыт. Зачем ему человек, пусть и раненый? Зверь осторожен, зря никогда не рискует. Труп – это другое дело. Всякие жучки-червячки, муравьи, термиты и прочая живность за неделю очистят скелет от мяса. – Неожиданно ему в голову пришла какая-то мысль, и Гараня выглянул наружу. – Ах, черт побери! – воскликнул он, разглядывая что-то внизу. – А я не верил…
– Что там такое? – спросила Фиалка.
– Поди сюда. Глянь…
Фиалка высунулась из дупла и посмотрела туда, куда указывал Гараня. И невольно вскрикнула: сквозь просветы в листве она увидела притаившегося неподалеку от дерева леопарда!
Наверное, хищник понял, что его заметили. Он поднял голову, посмотрел на девушку, зашипел, обнажив клыки, и бесшумно исчез в зарослях.
– А ведь Петро не врал, – задумчиво сказал Гараня. – Леопард охранял его всю ночь. Я в этом уверен.
– Но ведь это всего лишь зверь, – возразила Фиалка. – Он не может мыслить.
– Что мы знаем о животных? Лишь то, что у них вкусное мясо или красивая шкура. Африканцы, у которых я был в плену, рассказывали, что леопарда можно приручить и что он может быть верным, как пес. Конечно, я не все понял из того, что говорилось, но смысл уловил.
– С ума сойти… Я теперь боюсь спуститься вниз. Вдруг леопард устроил на нас засаду?
– Думаю, что вряд ли. Пока мы возились с Петром возле дерева, он мог напасть на нас десять раз. Но не сделал этого. Почему? А потому как понял, что мы – друзья его подопечного. Звери улавливают настроение и даже мысли человека, это уже не секрет. Вспомни домашних кошек и собак. Я почему-то уверен, что этот леопард никогда нас не тронет.
– И все равно мне страшно.
– Будем держаться вместе, чтобы ты успокоилась, и по возможности ходить по лесу только вдвоем. Устраивает тебя такой вариант?
– Конечно.
– Вот и ладушки. А пока нужно напоить и покормить Петра. Он приходит в сознание. Сейчас я спущусь в его кладовку…
Самусь лежал с открытыми глазами и с недоумением рассматривал «потолок» своего жилища. Он еще не понял, что находится не в джунглях, а в дупле.
– Петрусь, ты как? – нежно спросила Фиалка.
– А… Это ты… – Взгляд бомжа прояснился, и он сделал попытку улыбнуться.
Улыбка вышла кривой и вымученной. Видно было, что Самусь сильно ослаб.
– Здравствуй, Петро. – К ним присоединился и Гараня. – Живой?
– Что со мной станется? – тихо прошелестел в ответ бомж.
– Кто это тебя так?..
– Знамо кто… Подметала, что у вора на побегушках.
– Вот гад! – с чувством воскликнула Фиалка. – Что этим уродам от нас нужно?!
– Как-нибудь спросим, – с угрозой ответил Гараня. – Они объявили нам войну. Это точно. Но мы тоже не будем сидеть сложа руки и дожидаться, пока нас перестреляют, как глупых куропаток. А ты уверен, что это был молодой?
– Ну… Я видел его, когда прятался в кустах. Он хотел добить меня… но не нашел.
– Сволочь! – с чувством произнес Гараня. – Какая подлая сволочь! Ну ничего, мы еще посмотрим, кто кого…
Самусь, утомленный разговором, закрыл глаза. Фиалка начала готовить ему еду. Гараня сидел возле отверстия дупла и думал. Его тяжелый жесткий взгляд не предвещал ничего хорошего.
Когда Люсик возвратился, Малеванный занимался рыбной ловлей. Завидев своего компаньона, вор прокричал (он стоял по пояс в воде – чтобы подальше забросить крючок с наживкой):
– Ну как успехи?
Люсик молча показал один палец, а затем чиркнул ребром ладони по горлу.