Хотя он в какой-то мере и отошел от уголовной среды, но с волками жить – по волчьи выть. В таком деле, как удержание авторитета на должной высоте, важен каждый мелкий штрих.
– Я так понимаю, ты думаешь, что за наводчиком еще кто-то стоит. Который имеет на тебя большой зуб. Кто бы это мог быть? Ты даже не догадываешься? – Петр Никанорович смотрел на меня испытующе и с легким подозрением.
Понятно. И хочется, и колется, и мамка не велит. Дубов уже настроился на сотрудничество со мной, но, будучи весьма хитрым и трезвым человеком, побаивался нечаянно вступить в конфронтацию с какой-нибудь мафиозной структурой. Что ж, вполне разумно.
– Петр Никанорович, давайте будем откровенны до конца. – Я изобразил на своем лице повышенную честность и прямоту. – Я не знаю, кто против меня копает. Не знаю – и все тут. И мне не хочется, чтобы вы ненароком не угодили в неприятную историю. Дайте мне только адрес Тельняшки или подскажите, где я могу его отыскать как можно быстрее – и мы разбежимся в разные стороны. Для других ни вы меня не знаете, ни я вас. Мне не хочется подвергать вас опасности. Зачем это вам? Вы человек солидный, с положением…
Все-таки я Дубова уел. Он сразу уловил подтекст в моей речи. И, как всякий сильный и смелый человек, возмутился. Ему очень не понравилось, что весьма отдаленным намеком я предположил, будто он уже стар, оброс жирком и ни на что не годен.
– Ты говори, да не заговаривайся! – обрезал меня бывший пахан. – Я сказал помогу – значит, заметано. Тельняшку нужно выручать. В твоих делах мне разобраться трудно, но если что-то понадобится – милости прошу. Ладно, заканчиваем базар и поехали. Время не ждет. Я сам отвезу тебя куда нужно…
Сидя в шикарном "джипе" Дубова, я едва не скулил от радости. Теперь у меня появился надежный и сильный помощник. И место, где я мог, в случае чего, пересидеть лихую годину. Это было просто здорово.
На город начал опускаться мерзкий осенний туман.
Место, куда меня доставил на своем заморском звере Дубов, никак нельзя было назвать тихой пристанью. Это был автомобильный рынок, располагавшийся на самой окраинной окраине города. Точнее, занятая им площадь уже не входила в городские границы, но мэрия исправно брала с торгашей мзду за пользование всеми имеющимися на рынке благами. Которые заключались в недавно открытом автобусном маршруте и построенной прямо среди болота крытой остановки.
Тем не менее кто-то из местных мафиозных воротил по примеру мэрии тоже снимал пенки с бурлящего торгового котла, огородив для видимости обширную площадь лагерной "колючкой" на бетонных столбах и присыпав грязь тонким слоем гравия. На рынке даже была сторожка и несколько довольно хлипких строений, где ютилась и "администрация" в лице здоровенного быка, которого звали Тимофей; возможно, это была его кликуха. Под ним ходили еще человек восемь таких же крепко сбитых парней, которые исправно собирали бабки за торговые места и присматривали за порядком на вверенной им территории.
Дубов уверенно направил "джип" прямо в ворота, где стоял дежурный с красной повязкой на рукаве и пачкой квитанций в руках. Строгий и даже мрачный страж, завидев знакомую машину, расплылся в широкой улыбке и поприветствовал Петра Никаноровича почтительным поклоном. Дубов небрежно кивнул в ответ и порулил к одному из строений, на котором красовалась коряво написанная вывеска "Ремонт машин".
Внутри мастерской нас встретил сильный запах карбида и гудение горелки. Замусоленный человечишко ростом с ноготок варил прохудившееся крыло "ауди" старой модели.
Машина стояла на яме и из-под нее слышался наш родной русский сленг. Судя по крепким выражениям, в которые были весьма редко вкраплены нормальные слова, невидимый нам слесарь нечаянно попал молотком по своим пальцам.
– Эй, мужик! – Дубов тронул за плечо газосварщика. – Отвлекись на минуту.
Человечек снял темные сварочные очки и на нас уставились два веселых серых глаза.
Сварщик был на удивление добродушен и смешлив.
– Хочешь попробовать? – спросил он, улыбаясь и протягивая Дубову свой рабочий инструмент, брызжущий голубым пламенем. – Держи.
– С чего ты это взял? – удивился озадаченный таким нелепым вопросом Петр Никанорович.
– А у меня тут отбоя нет от желающих поработать горелкой. В основном пацаны. Говорят, что интересно. Тимофей запрещает, приказал гнать всех в три шеи, а я считаю, что так негоже. Пусть хоть чему-нибудь учатся. Сварочное дело – это хороший кусок хлеба. Даже иногда с маслом… хе-хе… машинным…
– Да нет, я не по этой части… – Суровое лицо Дубова на миг потеряло каменную невозмутимость и стало добрей. – Мне нужен Тельняшка.
– А-а… этот дармоед… – Человечек явно заскучал – Там… – Он махнул в сторону дальнего конца мастерской. – Отсыпается. Бездельник… – Притухшая горелка загудела с прежней силой и потерявший к нам интерес газосварщик склонился над верстаком.
Похоже, он не знал кем на самом деле является Гриша Полосухин, но относился к нему с большой прохладцей.
– Спасибо, – коротко поблагодарил его Дубов, и мы, лавируя между разбросанными деталями легковушек, направились к двери, обитой войлоком.
Из-под "ауди" по-прежнему доносился мат, но уже гораздо тише. Наверное незадачливый слесарюга никак не мог успокоиться и как истинный садомазохист смаковал свой фатальный промах. Я ему посочувствовал от всей души: когда молотком, притом по пальцам, да со всего маху – это очень больно. Кто не верит, пусть попробует.
Тельняшка спал как сурок. Он лежал на деревянном топчане, застеленном дерюжкой, и храпел словно порядком изношенный стартер трактора. Рядом с его ложем стоял колченогий стол, на котором находились банка с остатками кильки в томатном соусе кильки, огрызок хлеба, алюминиевая вилка, граненный стакан и половинка луковицы.
Пустая бутылка из-под дешевой водки валялась на полу, возле грязных ботинок Полосухина. Крепкий мужской дух, смешанный с запахами снеди и еще чего-то, напоминающего "аромат" одного из сортов голландского сыра, который могут есть только особо выносливые индивидуумы, создавал в этой конуре неповторимую атмосферу. Я, если честно, едва не освободил свой желудок от завтрака, съеденного в "Охотничьем домике".
– Тельняшка работает здесь в качестве эксперта по моторам, – объяснил Дубов присутствие квартирного вора в столь необычном месте. – У него слух как у композитора.
Любой дефект распознает за считанные секунды даже не открывая капот. Талант…
– Да уж… – Я криво осклабился. – Работа у него тут явно не пыльная. И времени свободного море…
Дубов глянул на меня искоса, но промолчал.
– Григорий, вставай! – он потянул Тельняшку за ногу.
Тот возмущенно брыкнулся и, повернувшись на другой бок, захрапел пуще прежнего.
Дубов многозначительно ухмыльнулся, поискал глазами по каморке и, найдя чайник, взял его и вылил остатки воды на взлохмаченную голову домушника.