— Отец в шоке и немного обгорел! — воскликнул юноша. — Как скоро мы будем на месте?
— Очень скоро, дом Эллерт. Я уже вижу озеро. Вон, внизу…
Аэрокар описал круг, и Эллерт увидел береговую линию. Пески, сверкающие словно россыпи самоцветов, покрывали священные берега Хали. «Легенда гласит, что пески стали драгоценными с того самого дня, как по ним прошел Хастур, сын Света…» Странные, почти незаметные волны непрестанно набегали на побережье и откатывались назад. К северу вздымались сверкающие башни Великого Замка Элхалина, а вдалеке виднелся силуэт Башни Хали, отбрасывавший призрачно-голубые отблески.
Когда Кайринн направил воздухоплавательный аппарат вниз, Эллерт расстегнул удерживавшие его ремни и пододвинулся к отцу. Он осторожно взял его обожженные руки в свои и сосредоточился на матриксе, стараясь оценить степень ожога с помощью внутреннего зрения. Повреждение в самом деле оказалось незначительным, но старый лорд был в шоке, и его сердце учащенно, беспорядочно билось, реагируя скорее на страх, чем на боль.
Внизу Эллерт видел слуг, носящих цвета Хастуров, бежавших по летному полю навстречу спускающемуся аэрокару. Он продолжал удерживать руки отца, выталкивая из разума все, что показывал ему ужасный дар предвидения. «Образы, но все они ложные… Аэрокар не взорвался, мы не сгорели… То, что я вижу, не обязательно происходит — оно лишь может произойти…»
Аэрокар коснулся земли.
— Позовите телохранителей лорда! — крикнул Эллерт, перекрывая стихающий гул турбин. — Дом Стефан ранен; его нужно нести.
Взяв отца на руки, он опустил старика в протянутые руки слуг, затем сам спрыгнул на землю. Откуда-то послышался знакомый голос, ненавистный еще с детских лет.
— Что с ним случилось, Эллерт? — спросил Дамон-Рафаэль. — Вас атаковали в воздухе?
Эллерт сухо описал происшествие, не вдаваясь в подробности. Брат кивнул:
— Это единственный способ бороться с подобным оружием. Значит, враги использовали ястребов? Раньше они один-два раза посылали их на нас, но сумели лишь сжечь фруктовый сад; помнится, в том году был неурожай.
— Во имя всех богов, брат, кто эти люди из Риденоу? Могут ли они происходить от Хастура и Кассильды, если посылают на нас такие творения ларана?
— Жалкие выскочки! — пренебрежительно ответил Дамон-Рафаэль. — Поначалу они разбойничали в Драйтауне, а потом перебрались в Серраис и заставили старые семьи города отдавать им в жены своих женщин. Некоторые старые семьи в Серраисе обладали сильным лараном, и теперь ты можешь видеть результат. Риденоу наглеют год от года. Сейчас они поговаривают о перемирии, и думаю, нам следует заключить с ними мирный договор. Эта борьба не может длиться вечно. Но их условия бескомпромиссны: они хотят безраздельно владеть Доменом Серраиса и заявляют, что с их лараном имеют право на это. Но сейчас не время говорить о войне и политике, брат. Что с отцом? Кажется, он ранен не слишком опасно? Все равно, нужно немедленно позвать целительницу. Пойдем!
Дома Стефана уложили на широкую скамью в приемном покое. Целительница уже стояла на коленях рядом с ним, нанося мазь на обожженные пальцы и забинтовывая их мягкой тканью. Другая женщина поднесла к губам старого лорда кубок с вином. Он протянул руку к своим сыновьям, поспешившим на зов. Дамон-Рафаэль преклонил колени у изголовья. Эллерту казалось, будто он смотрит в размытое зеркало. Дамон-Рафаэль, родившийся на семь лет раньше его, был немного выше, немного тяжелее, светловолосым, как и он, и сероглазым, как все Хастуры из Элхалина. На его лице уже лежала печать прошедших лет.
— Хвала богам, что мы целы, — сказал дом Стефан. — За это тебе следует поблагодарить своего брата, Дамон. Это он спас нас.
— Я всегда рад видеть его в родных стенах. — Дамон-Рафаэль повернулся и по-родственному обнял брата. — Добро пожаловать, Эллерт. Надеюсь, ты вернулся к нам здоровым и избавившимся от болезненных фантазий, свойственных тебе в детстве.
— Ты ранен? — спросил дом Стефан, с тревогой глядя на Эллерта. — Тебе было больно, я видел.
Эллерт вытянул руки перед собой и посмотрел на них. Огонь не коснулся его физически, но мысленное прикосновение к взорвавшемуся устройству отдалось в теле, возбудив болезненную пульсацию. Красные пятна ожогов покрывали ладони до запястья, но боль, хотя и жгучая, казалась лишь отголоском недавнего кошмара. Он сфокусировал на ней сознание. Боль уменьшилась, и багровые отметины начали бледнеть.
— Позволь мне помочь тебе, брат, — попросил Дамон-Рафаэль. Взяв пальцы Эллерта, он сосредоточился. Под его прикосновением следы ожогов совершенно исчезли, кожа приобрела нормальный оттенок. Лорд Элхалин улыбнулся.
— Я доволен, — сказал он. — Мой младший сын вернулся домой настоящим воином, и теперь старший и младший стоят вместе, как подобает братьям. Сегодня Эллерт действовал молодцом, и я благословляю…
— Отец! — Эллерт бросился вперед, когда голос дома Стефана внезапно пресекся на высокой ноте, а затем перешел в хрип. Старик задыхался. Его лицо потемнело и искривилось от судорог. Потом он обмяк, соскользнул на пол и замер.
— О, отец! — прошептал Дамон-Рафаэль. Охваченный мертвящим ужасом, Эллерт поднял голову и впервые разглядел то, что упустил из виду в первые суматошные мгновения: зеленые портьеры, обшитые золотом, огромное резное кресло в дальнем конце зала.
«Так, значит, мой отец умер в собственном доме, а я даже не знал этого, пока не стало слишком поздно… Мое предвидение было верным, но я неправильно истолковал причину… Даже знание будущего не помогает предотвратить его…»
Дамон-Рафаэль опустил голову, содрогаясь от беззвучных рыданий.
— Он умер, — прошептал он, протянув руки к Эллерту. — Наш отец ушел к Свету.
Братья обнялись. Эллерт весь дрожал от потрясения, вызванного внезапным и реальным повторением картины, столь часто представавшей перед его внутренним взором.
Повсюду слуги один за другим преклоняли колени и поворачивались к братьям. Дамон-Рафаэль, с окаменевшим от горя лицом, усилием воли совладал с подступавшими рыданиями и гордо выпрямился, слушая ритуальную формулу:
— Наш лорд умер. Многие лета новому лорду!
Эллерт тоже преклонил колени и, как было положено по закону, первым принес присягу на верность новому верховному лорду Элхалина, Дамону-Рафаэлю.
Стефан, лорд Элхалин, упокоился на древнем кладбище у берегов Хали. Весь род Хастуров из Нижних Доменов, от Эйлардов из Валерона до Хастуров из Каркосы, пришел воздать ему последние почести. Король Регис, согбенный от старости и выглядевший слишком немощным даже для верховой езды, стоял рядом с могилой младшего брата, тяжело опираясь на руку своего единственного сына.
Феликс, наследник трона Тендары и короны Доменов, подошел обнять Эллерта и Дамона-Рафаэля, называя их «дорогими кузенами». Феликс был изящным, женственным молодым человеком с золотистыми волосами и бесцветными глазами. Вытянутое узкое лицо и тонкие запястья указывали на присутствие крови чири. После чтения отходных молитв последовала пышная церемония похорон. Затем старый король, сославшись на возраст и слабое здоровье, уехал домой, но Феликс остался, тем самым оказывая честь новому лорду Элхалину, Дамону-Рафаэлю.