Когда меня арестовали, моя Кобра была со мной. Мне было девять лет. Полицейские увидели, как я иду по улице с Коброй на шее, и схватили меня. Сказали, что я ограбил дом. Я никого не грабил, но меня били до тех пор, пока я не сознался.
Когда меня сюда привезли, мою Кобру бросили в одну комнату с другими животными. Животные, кусая, заражали друг друга и умирали. Каждую ночь кого-то уносило Отливом. Тогда очень много заключенных умирало. Теперь животных держат в клетках, но нам по-прежнему не позволяют с ними видеться. Если хочешь увидеть свое животное, надо дать большую взятку — месячное жалованье охранника. У меня таких денег нет.
Я не видел свою Кобру с тех пор, как меня арестовали. Сейчас мне четырнадцать лет».
ТАЙРОН ДЖОНС
Тюрьма строгого режима Коркоран
США
«Здесь страшно. Я знаю, животное от преступления не зависит. Это неправильно. У некоторых ниггеров животные по-настоящему дикие. Один выводит гулять пуму. Разве это справедливо — отпускать заключенного выгуливать пуму?
В тюрьме свои законы. Никто не считается с тем, что ты сделал. Дали тебе паршивого зверя — ты тоже никто. Даже если ты замочил много народу, попадет тебе Бурундук или Белка — и все. Опустят. Так-то!
Ну а у меня Бабочка. Я держу ее в спичечном коробке. Мне бы злиться. Представляете, каково приходится тому, кому дали Бабочку? Зато теперь у меня есть дар.
Я ложусь спать и просыпаюсь во сне в облике другого человека. На то время, пока я сплю, я проживаю день кого-то другого — может быть, даже на другом конце света. Я уже побывал мальчиком в Африке и Индии, а однажды был даже старой китаянкой. Чаще всего я беден, но иногда мне везет и я богат.
Понимаете? Я не могу ненавидеть Бабочку, потому что она каждую ночь уносит меня отсюда».
Отрывок из книги «Детки в клетке: зоолюди за решеткой».
Фотографии и интервью Стива Дикона.
Издательство «Харпер-Коллинс», 2008 г.
Уличное движение в Йобурге — как демократический процесс. То и дело тормозит. Только подумаешь, что машины начинают двигаться и ты куда-нибудь попадешь, раз — и снова застреваешь в пробке. Раньше можно было объехать пробки по пригородным улицам, но их все перекрыли — незаконно, конечно. Перегородили заборами и шлагбаумами поселки, где живет «чистая публика». Они боятся окружающего мира и тихо сходят с ума за своими высоченными заборами.
— Мне понадобится собственная машина.
— В чем проблема, дорогуша? Вам не по душе мой стиль вождения? — спрашивает Мальтиец, но не слишком нахально. С тех пор как мы уехали от Хьюрона, он не в своей тарелке. Даже его Пудель подавлен, хотя мы по-прежнему рассекаем по городу с космической скоростью, не обращая внимания на светофоры.
— Не особенно. Но главное, из-за вашего Песика.
— Оставьте вы его в покое! — вздыхает Марк. Впервые мне кажется, что я задела его за живое.
— Мое шави раскрывается, только когда я работаю одна. Я буду расспрашивать о ней, и мне важно почувствовать ее. — Им, похоже, невдомек, что я вешаю им лапшу на уши. Хорошо, конечно, наткнуться на какую-нибудь потерянную вещь, которая выведет меня прямо на девушку, но надеяться на такое везение не стоит.
— А я думала, вы сразу все видите, — замечает Марабу.
— Конечно, вижу — если, допустим, человек сидит в комнате рядом со мной. Но если бы она была рядом, вы бы меня не наняли, верно? Вот что я предлагаю. Знакомьте меня со всеми нужными людьми, а потом уходите в тень. Ни один человек не раскроется перед целой толпой. Один на один — это интервью, трое на одного — уже допрос.
— Мы есть работать по-сфоему, — с преувеличенным немецким акцентом говорит Марабу с заднего сиденья. Значит, какое-то чувство юмора у нее все же имеется.
— Мне не нужно ничего особенного.
— Да. Мы не хотим, чтобы тебя угнали вместе с машиной, — говорит Марабу.
— Самой не хочется, — соглашаюсь я, но слова вылетают на автопилоте, потому что неожиданно я вспоминаю пулю, которая снесла мне пол-уха, а потом раздробила череп моему брату.
— Тогда «киа», — предлагает Мальтиец, не ведая о том, что я сейчас вижу перед собой Тандо, лежащего на маргаритках… Слышу пронзительный крик мамы; она бежит по дорожке в своем любимом халате с иероглифами… Потом она приказала с корнем выдрать все маргаритки, а то место забетонировать.
— Что? — спрашиваю я, вздрагивая и возвращаясь в настоящее.
— Или какую-нибудь подержанную. Развалюху на последнем издыхании… В общем, машину, которая соответствует твоему образу жизни. Машина, за рулем которой и ожидаешь увидеть зоодевушку.
— Хи-хи, спасибо. А может, лучше она вообще ездить не будет? Например, купить ржавый кузов на кирпичах. Он отлично соответствует моему образу жизни!
На то, чтобы добраться до Мидранда, где в шикарном поселке живут С’бусисо и Сонгвеза Радебе вместе со своей опекуншей миссис Примроуз Лутули (жилье и все расходы за счет звукозаписывающей фирмы), у нас уходит полтора часа. Еще десять минут — чтобы миновать будку охраны. Охранник долго допрашивает нас, требует, чтобы мы вышли из машины. Нас снимают на веб-камеру, которая висит над его окошком.
— Антианималисты повсюду, — шипит Марк, когда охранник, наконец, поднимает шлагбаум и машет нам, чтобы мы проезжали. — Была бы их воля, они бы нас всех посадили в концлагеря!
— Значит, мы — анималисты? А как вы называете Зоосити? — интересуюсь я.
— Радуйся, что мы не в Индии, — бурчит Амира.
Марк прибавляет газу, в чем совсем нет необходимости.
— Да уж… Интересно, есть ли каста ниже неприкасаемых?
Дома в поселке выстроены с претензией на модерн. Перед каждым крыльцом аккуратный палисадник. Окна с тыльной стороны выходят на поле для гольфа.
— Я здесь всегда плутаю, — признается Мальтиец.
Нумерация домов совершенно идиотская, а поселок большой. Секцию с табличкой «Эйч-4-301» мы находим только через несколько минут. Снаружи она ничем не отличается от соседних секций. Все похожи на одинаково аккуратные кирпичики с идеально зелеными лужайками. Я слышу тихое шипение дождевальных установок.
— Разве ограничения на воду их не касаются? — спрашиваю я.
— В поселке собственная артезианская скважина. Здесь повсюду подземные резервуары. Конечно, вода здесь стоит дорого, но все расходы покрывает прибыль от поля для гольфа… — Он пожимает плечами.
В секции «Эйч–4–301», где проживает миссис Прим Лутули, никого нет.
— Наверное, надо было предварительно позвонить.
— Пошли тогда к ребятам.
— Они в курсе?
— Нет. Кстати, мистер Хьюрон предпочитает, чтобы пока так шло и дальше.