– Все это так, но каким образом можно успокоить румын, чтобы они и дальше оставались нашими верными союзниками? – спросил Фриснер.
– Об этом нужно было думать Риббентропу. Притом не сейчас, и не год или два назад, а гораздо раньше, – жестко ответил Дитрих.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду неуклюжую перекройку румынских границ по Венскому арбитражу в пользу Венгрии и Болгарии, хотя уже тогда было ясно, что на всем пространстве от Балтийского до Черного моря у нас может быть только один активный союзник в борьбе с Советской Россией, а именно – Румыния. Риббентроп (уж не знаю, на основании каких соображений) вырвал из тела Румынии колыбель румынского народа Северную Трансильванию и передал ее Венгрии, которая не имеет на нее никаких юридических прав. У многих простых румынских граждан, румынских солдат и офицеров в Трансильвании живут родственники; многие имеют там имущество. Румынское население подвергается систематическому ограблению, арестам, издевательствам со стороны венгров. Вы полагаете, мой генерал, что румынские солдаты и офицеры не задают себе вопрос, почему союзники Румынии в войне против Советской России позволяют венграм совершать все это? Какие чувства в свете всего этого абсурда может испытывать король Михай, если учесть, что пропаганда западных союзников ежедневно обещает Румынии восстановить ее территориальные права, попранные германской дипломатией в Вене?
Фон Трота как обычно был суховат и сдержан. Судя по его виду, он был не очень доволен результатами поездки в ставку.
– …Передавая ваше письмо, я пытался развить изложенные в нем опасения и убедить Гудериана в том, что забирать с нашего фронта еще какие-то соединения нецелесообразно. Вдруг румынские войска окажутся ненадежными, удержать нынешний фронт в случае крупного наступления русских будет невозможно. Если у нас не окажется подкреплений, группе армий придется отойти на позиции Первой мировой войны по линии Дунай – Сереет – Карпаты.
– И что ответил Гудериан? – спросил Фриснер.
– Он поддержал вашу точку зрения и доложил о ней на следующий день фюреру. Гудериан заверил меня, что если обстановка будет развиваться и дальше в таком направлении, он сумеет своевременно дать группе армий соответствующие указания.
Фриснер скептически покривился. Чушь собачья! Гудериану из Берлина виднее, что творится на южном фронте, нежели всему штабу группы армий «Южная Украина».
– А как насчет моей просьбы о передаче мне командования всеми германскими вооруженными силами на территории Румынии? – генерал-оберст исподлобья взглянул на фон Трота.
– С фельдмаршалом Кейтелем я имел две беседы. Этот вопрос в разговорах был главным. Во время первой беседы (до визита Антонеску в ставку фюрера), фельдмаршал признал мотивы моего ходатайства достаточно вескими, однако выразил сомнение в том, что румыны согласятся с предложенными мероприятиями. Тогда я сказал, что в интересах подготовки войск к новому наступлению противника руководство должно быть сосредоточено в руках одного человека. И что с учетом развития событий на Балканах в этом деле нужно поторопиться. Чтобы не возбуждать подозрений у румын, можно сослаться на то, что немецкое командование принимает меры по ликвидации авиадесантов и парашютистов. Фельдмаршал в конце беседы заявил, что он еще раз обдумает ваше предложение и, вероятно, в скором времени примет соответствующее решение, которое в устной или письменной форме будет доведено до сведения главных штабов всех видов вооруженных сил.
– Я так понимаю, что первая беседа с Кейтелем у вас была до приезда Антонеску в ставку фюрера 5 вгуста…
– Именно так. В ходе второй беседы, которая состоялась уже после визита Антонеску, Кейтель был менее склонен считаться с моей точкой зрения. Он более оптимистично оценивал позицию Румынии и настаивал на том, что она связана с нами не на жизнь, а насмерть. Кейтель сказал: «Я не склонен верить в то, что в ближайшее время в Румынии что-нибудь произойдет». И все же, несмотря на свой оптимизм (видимо, навеянный встречей с Антонеску), Кейтель в конце нашего разговора обронил, что еще вернется к вопросу о передаче вам командования всеми германскими вооруженными силами в Румынии. «Удерживайте фронт, а я постараюсь обеспечить ваш тыл». Этими словами Кейтель и закончил беседу со мной…
Фриснер был сильно разочарован таким сомнительным результатом своего предостережения, направленного высшему военному руководству. «Они что там, оглохли все и ослепли?! – думал он в ярости после того, как фон Трота покинул его кабинет. – Генеральный штаб просто не желает видеть реальное положение вещей на фронтах!»
После доклада начальника оперативного отдела Фриснер вызвал генерал-майора фон Грольмана. Начальник штаба группы армий «Южная Украина» вызывал у генерал-оберста двоякое чувство. С одной стороны он не мог не отдать должное высокому профессионализму генерал-майора, а с другой – у них никак не налаживались доверительные отношения.
Возможно, фон Грольман был недоволен тем, что его не оставили в Берлине, как он предполагал, а перевели на фронт, и свое недовольство каким-то образом связывал с Фриснером. Все-таки в Генеральном штабе гораздо безопасней и ответственность за принятие решений куда меньше.
Фриснер в нескольких словах прокомментировал итоги поездки фон Трота в Берлин и предложил начальнику штаба свое видение ситуации:
– Буду с вами откровенен. Мы не можем оттянуть линию фронта по собственной инициативе, так как только высшее военное руководство имеет право оценивать все подлежащие учету факторы политического, экономического и стратегического характера (например, воздействие на соседние фронты, сокращение полосы обеспечения нефтепромыслов Плоешти, румынско-венгерские территориальные споры и т. д.). Тем не менее я предлагаю на свой страх и риск начать заранее готовиться к отводу войск группы армий на новые рубежи.
Фон Грольман немного подумал и ответил:
– В принципе, ваше решение верное. Я с вами согласен. Но тогда нам нужно провести переговоры с румынским Генеральным штабом об обеспечении готовности войск к обороне и о создании постоянных гарнизонов на оборудованных позициях на участке Галац и Фокшаны. Также необходимо установить связь с венгерскими командными инстанциями в Карпатах для урегулирования вопроса о формировании пограничных егерских подразделений и охране подходов к перевалам.
– Но при этом нам придется столкнуться с нелегкой проблемой взаимоотношений партнеров по коалиции…
– Несомненно. Румыны и венгры, несмотря ни на что, упорно враждуют друг с другом. В случае вынужденного отступления наших войск румынские солдаты неизбежно должны будут вступить на венгерскую территорию, а возможно, и сражаться за нее. Этот вопрос, увы, чрезвычайно сложен и требует немедленного урегулирования. И потом, я должен вам доложить, из ОКХ пришел приказ снять с нашего участка фронта еще три немецкие дивизии и перебросить их в помощь группе армий «Центр». Там дела идут совсем неважно.
– Дьявол!.. – выругался взбешенный генерал-оберст. – Они там в своем уме?! Мы со дня на день ждем генерального наступления русских, а у нас забирают самые боеспособные части! Это… это предательство! Вы звонили в Генеральный штаб с возражениями?