— Номер 275. Запомнил?
— Премного благодарен, панночка! Спаси тебя Бог! — громко сказал нищий; и добавил, но уже шепотом: — А то как же — 275.
— Я жду в сквере.
С этими словами Ксана пошла дальше. Не доходя до здания вокзала, она свернула в неприметный проулок, зашла в подъезд одного из домов, предназначенных к сносу, и поднялась на третий этаж. Там находилось окно, откуда хорошо просматривался и вокзал, и проулок.
Она увидела, как нищий едва не рысью побежал исполнять ее поручение, и недовольно поморщилась: чертов торопыга! Нельзя так «светиться». Не хватало еще, чтобы менты на хвост ему упали. Неровен час, подумают, что Пека (это была кличка попрошайки) что-то слямзил.
Пека вошел в здание вокзала, и время потянулось как резина — секунды казались минутами, а минута длилась почти час. Ксана напряглась, словно пружина, и невольно прикоснулась к дамской сумочке, где лежал ее «походный» ствол — легкий ПСМ.
Наконец в толпе мелькнуло востроносое лицо Пеки, и он уже неторопливо (наверное, до него дошел мысленный посыл Ксаны) направился в сторону проулка, упирающегося в старый неухоженный сквер с фонтаном, который не работал со дня открытия; а это было очень давно, лет тридцать назад. Прищурившись, девушка внимательно и не без волнения следила за Пекой. Но за ним никто не шел, не следил, и когда нищий продефилировал мимо дома, где притаилась Ксана, она быстро спустилась вниз и догнала Пеку уже возле сквера.
Время от времени прикасаясь левой рукой к груди, где у него был потайной внутренний карман, Пека, вытянув тонкую птичью шейку, озадаченно вертел головой, пытаясь высмотреть Ксану. Она неслышно подошла сзади и хлопнула его по плечу. Пека подскочил, словно ужаленный.
— Ой! — Пека беспомощно хлопал длинными рыжими ресницами. — Это вы? Уф-ф.
— Неужто испугался?
— Ну… Тут знаете какие бывают случаи? Молодежь шалит. Намедни моего приятеля едва не до смерти избили. Это у них такие забавы. А позавчера девку одну понасильничали…
— Пека, воспоминания потом, — перебила его Ксана. — Давай посылку.
— И правда, чего это я чешу языком? — Пека засунул грязную руку во внутренний карман своего уродливого пиджака (который был размера на два больше) и достал оттуда пухлый конверт. — Вот…
— Спасибо, Пека, — сказала Ксана и всучила попрошайке сто долларовую бумажку. — Держи. Только эти деньги лично тебе. Не вздумай делиться с Козлодоевым.
Блатной малый по кличке Козлодоев «держал» привокзальных нищих, требуя от них свой процент. У Ксаны не раз чесались руки завалить где-нибудь в темном углу этого урода, чтобы он не измывался над несчастными. Но, поразмыслив, она лишь тяжко вздыхала: свято место пусто не бывает. Козлодоева заменит какой-нибудь Козолупов и все вернется на круги своя. На всех этих гадов патронов не напасешься.
— Ух ты! — восхитился Пека. Он и щупал зеленую бумажку, и мял, и нюхал. — Спасибо вам, Светлана. Эх, теперь заживу! В баньку схожу, бельишко новое куплю…
Ксану он знал под именем Светлана. Пека, в отличие от многих своих «коллег», был честным человеком, поэтому девушка безбоязненно доверяла ему изымать корреспонденцию из автоматических боксов камеры хранения.
Попрощавшись с Пекой, Ксана пошла напрямик через сквер и вскоре уже сидела в салоне своего «бумера». Ей очень хотелось вскрыть конверт немедля, но она стоически выдержала искушение и вывела машину со стоянки. Первым делом нужно было проверить, нет ли за ней наружного наблюдения.
Ни Фил, ни те, кто стояли над ним, не знали, где она живет. Неизвестна им была и настоящая фамилия Ксаны. Однако девушка подозревала, что им очень хотелось бы это узнать. Правда, Ксана предупредила Фила на сей счет, пригрозив, что в таком случае на их отношениях он смело может поставить крест.
До сих пор Фил держал слово. Но Ксана была уже далеко не наивная девочка и хорошо разбиралась в людях, особенно в поведении мужчин. Человек, власть имущий, не терпит, если какая-то кукла в его кукольном театре ведет себя независимо, не повинуясь движениям нити кукловода. Поэтому она была уверена, что рано или поздно ее местонахождение попытаются вычислить.
Она слишком много знала…
Ксана каталась по городу добрых полчаса. Но никто не проявлял к ее «бумеру» излишнего любопытства, никто не преследовал, и, успокоившись, она порулила к своему дому.
Поднявшись в пентхаус, она не стала даже разуваться; дрожа от нетерпения (или охотничьего азарта, если точнее), Ксана вскрыла конверт и высыпала его содержимое на журнальный столик. В конверте находились две пачки долларов — десять и пять тысяч, фотография немолодого мужчины и два листка бумаги с печатным текстом.
«Колодин Борис Львович, год рождения — 1954. Адрес… Место работы… Семейное положение… Привязанности и предпочтения… Черты характера… Маршруты движения… Распорядок дня…» и т. д. Ксана работала только по серьезным'«заказам» и в обязательном порядке требовала, чтобы ей предоставляли о «клиенте» максимально полную информацию, вплоть до выписки из медицинской карточки и психологического портрета.
Но в данный момент ее больше заинтересовали цифры и знаки на первом листке: (+++), 3Н, 55, 30. Ксана с удовлетворением сощурилась, но тут же по ее лицу пробежала тень. Цифра тридцать обозначала сумму гонорара — 30 тысяч долларов. Так и Фил сказал. Это было хорошо, даже отлично. Однако с другой стороны «заказ» был явно не из легких. Тридцать «косых» за здорово живешь ликвидатору не платят. Но и это еще полбеды.
Знаки +++ обозначали, что дело не терпит отлагательства. Это Фил придумал — для конспирации общаться цифрами и знаками. У нее будет только три недели, о чем говорили цифра 3 и буква «Н».
Однако, две пятерки были еще неприятней. Они предписывали убрать «клиента» так, чтобы комар носа не подточил. То есть, сымитировать его естественную смерть.
«Бардак! — мысленно выругалась Ксана. — Они что там, совсем офигели?! Или думают, что я ангел смерти и могу замочить клиента на расстоянии силой мысли. Ведь у него есть и телохранители, и вооруженные охранники на входе в банк, и, наконец, мир, в котором он вращается. Обычно такой мирок находится под бронированной скорлупой. Туда постороннему человеку никак не проникнуть».
Девушка в раздражении сняла туфли — просто, отшвырнула их в сторону, затем пошла на кухню, положила фотографию и бумажные листки в металлическую ванночку и сожгла их, а пепел смыла в унитаз. Ей не нужно было хранить эту очень опасную информацию в виде записей — Ксана обладала отменной памятью.
Чтобы успокоиться, Ксана занялась готовкой. В холодильнике нашлась свинина, и она решила поджарить отбивные. Когда Ксана нервничала, ее начинал мучить сильный голод…
Когда на тарелке остался последний кусочек мяса, девушка решительно тряхнула головой и подумала: «Глаза видят и боятся, а руки делают. Если мне дали такой „заказ“, значит, мои таланты пока в цене. Значит, меня считают одной из лучших. Что ж, никуда не денешься, придется покрутиться… Дело стоит того».