– Ты знаешь, что сейчас с тобой будет? – злорадно спросил порученец.

– Засади своей маме, гнида! – собравшись с силами, бросила девушка крепкое испанское ругательство и плюнула в сторону Эскабальдо.

– Скорее, мы тебе сейчас засадим, – хохоча, промолвил тот и обратился к подельникам:

– Сорвите-ка с нее платье. Пора получше разглядеть ее прелести. А то сдохнет скоро, так и глядеть на нее тошно будет…

Атташе снова попытался протестовать. Но ему опять закрыли рот тем же способом. Бандиты подошли к девушке в полной готовности стянуть с нее одежду. Есения затрепыхалась. У Хуана заработала рация. Антонио вызывал порученца на связь. Экзекуция была приостановлена. Порученец начал сеанс связи с отправленным для переговоров с потерпевшими катастрофу громилой.

– Надеюсь, ты с добрыми вестями? А то ты нас от такой забавы сейчас отрываешь, что плохих новостей слышать не хочется, – разглагольствовал Эскабальдо.

– Я с хорошими вестями, – ответил Рыбий Глаз. – Разбившийся самолет я нашел. Русских пассажиров видел.

– О, отлично! – обрадовался Хуан. – Ты с ними уже говорил?

– Пока нет. Непонятно, как их лагерь охраняется. Все не так, как мы думали раньше. Жду вас. Мы сможем справиться только вместе, – сказал посланец и сообщил координаты, где собирался ждать остальных подельников.

– Я тебя понял. Мы придем, – проговорил порученец, сверяясь с картой. – Вот только место это, как посмотрю, черт знает где находится. По карте хрен что поймешь. Дорога простая?

– Где-то простая, где-то сложная. Я на словах не объясню, – после небольшой паузы выдал Антонио.

– Ладно. Придется воспользоваться услугами проводника. – Главарь бандитов снисходительно посмотрел на висящую девушку. – Короче, будь там, где сейчас. Мы постараемся быстро добраться до тебя.

Сеанс связи завершился. Хуан приказал опустить Есению на землю и развязать.

– Ну что, голубушка? Тебе опять повезло, – с нескрываемой насмешкой промолвил он, обращаясь к пленнице. – Поведешь нас туда, куда мы скажем. Но только учти, если ты попытаешься нас обмануть, то на этот раз тебя уже ничто не спасет.

– Бывает, – сухо ответила Есения, потирая посиневшие от веревки запястья.

Хуан по известной лишь ему одному причине рассмеялся и отдал приказ связать заложницу. Верить в ее покладистость, особенно в свете последних событий, он не мог. В связанном состоянии она казалось не такой опасной и коварной. В любом случае, так у нее было бы меньше возможностей для выполнения коварных замыслов. Конечно, убежать можно было и со связанными руками. Однако спастись было проблематично.

Эскабальдо не стал возвращаться к прежнему укрытию. Туда он отправил небольшую часть своей группы. Кто-то ведь должен был в случае необходимости встретить подмогу, которая явно задерживалась. Остальные же во главе с самим порученцем отправились в сторону лагеря потерпевших авиакатастрофу. Если с Есенией было все понятно, то по поводу Ткачева Хуан призадумался. Однако вскоре он решил взять и его с собой. Какими бы опытными ни были подельники, доверять им русского дипломата опасно. Могли или проворонить, или убить ненароком. Главарь так рисковать не хотел.

21

В столице латиноамериканской республики обстановка оставалась напряженной. Несмотря на то что большая ее часть находилась под контролем повстанцев, в отдельных районах продолжались бои повстанческих сил с пропрезидентскими формированиями. Таких разновеликих точек на карте города насчитывалось порядка десяти. Однако едва ли не самой важной из них была точка, в которой находился президент республики. И это был отнюдь не президентский дворец, а до недавних пор секретный бункер. Он располагался в пяти километрах от дворца под мемориальным комплексом, посвященным «Великой революции». «Великой революцией» здесь официально называли приход нынешнего президента к власти…

Президент почти ежеминутно следил за изменением обстановки в столице. Ничего утешительного для себя в очередных сводках он не находил. Ситуация была патовая.

Следовало принимать едва ли не самое важное за все президентство решение: собирать манатки и рвать отсюда когти, пока мятежники не оторвали ему что-нибудь другое. Решение покинуть столицу и республику давалось с трудом. Президент метался по бункеру, пытаясь придумать хоть какой-то выход из положения. Ничего не получалось. Как насмешка выглядел висящий на вешалке мундир верховного главнокомандующего с золотой вышивкой и орденами. Сейчас он значил не больше, чем костюм гостиничного швейцара или клоунский наряд.

Впрочем, метания и терзания президента были игрой. Он делал вид, будто озабочен принятием решения, а в подземных ангарах уже стояли броневики, набитые золотым запасом страны в слитках и целыми кубометрами пачек с наличными американскими долларами. Обслуживающие бронемашины вояки ждали лишь знака, чтобы начать эвакуацию всего этого богатства и самого господина президента. Однако знака все не было и не было. Это при том, что повстанцы рассекретили местоположение бункера и делали все возможное, чтобы прорвать внешнее кольцо обороны и войти в туннели. Головорезы из личной президентской гвардии держались до последнего. Кому-кому, а им терять было нечего. И пощады ждать не имело смысла. Народ их ненавидел лютой ненавистью, и в любом случае гвардейцев ожидала бы расправа. Неважно, от повстанцев либо от разъяренной толпы простого люда.

С поверхности земли доносились отзвуки выстрелов и взрывов. Там продолжался ожесточенный бой. И, судя по всему, гвардейцы в нем проигрывали. Президент смотрел на потолок и с тревогой вслушивался в доносившиеся шумы. За этим делом его застал глава президентской спецслужбы, носивший чин адмирала. Он был правой рукой руководителя республики и оставался с ним, несмотря на усиливающуюся опасность.

– Финиш? – коротко спросил президент, увидев своего главного помощника.

– По сути, да, – не стал заискивать тот. – Оборона бункера обречена на провал. Двадцать, может быть, тридцать минут гвардейцы еще продержатся. Но не более того. Мятежники уже подавили большинство последних очагов сопротивления в городе. Судя по радиоперехватам, в район мемориала направляются дополнительные силы. В том числе и несколько танковых взводов, а также четыре группы огнеметчиков. Скоро здесь будет настоящий ад. Они сметут остатки обороны. И если не сумеют ворваться в подземные коммуникации, то начнут применять огнеметы – через вентиляционные шахты, через любые щели…

– Неужели все так безнадежно? Ничего нельзя сделать? Мы же столько попыток переворотов подавили… – президент все еще искал последнюю соломинку, за которую можно было ухватиться.

– Нет. Теперь все по-другому, – адмирал не давал повода для оптимизма. – Раньше были народные манифестации с элементами вооруженного выступления. Сейчас же самый настоящий военный мятеж. К сожалению, мы поздно смогли оценить реальные масштабы теперешнего выступления. Да и информационную войну мятежникам мы уже проиграли. Надо было еще вчера на весь мир заявить, что к власти рвутся неонацисты, расисты или черти из преисподней. Тогда другим странам пришлось бы несколько дней соображать, что же у нас на самом деле происходит. А так мятежники изначально раструбили, что они являются революционными силами, борющимися за восстановление демократического строя.