– Так это не ваши люди покушались на его жизнь? – решил уточнить Забродов.
– Нет, – твердо сказала Елена. – Мне самой интересно, кто еще так сильно желает его смерти.
– Елена, – произнес Забродов, решив задать ей вопрос, который заинтриговал его с самого начала их разговора, – скажите, а почему вы не называете ни фамилии, ни имени вашего мужа? И вообще всех, скажем так, нерусских действующих лиц?
– Да, и я это заметила! – тут же подхватила Грановская.
– Этого я вам не скажу. И имен их тоже не назову. Вам это ни к чему, – строго сказала Елена и добавила: – Меньше знаешь – крепче спишь.
– Понятно, – кивнул Забродов.
Он знал, что недомолвки иногда опаснее открытого вранья или молчания. Но у женщины, очевидно, были свои причины, чтобы не называть тех, кто приютил их в Сирии.
– Я так поняла… – с надеждой в голосе проговорила Грановская, – что Валентина, которая служит у Паршина, – бывшая девушка вашего брата?
– Да, – сдержанно кивнула Елена, еще не понимая, к чему клонит Грановская.
– Так если ей позвонить и попросить помочь, она будет на нашей стороне? – продолжала Ева.
– В каком смысле? – не совсем поняла Елена.
– Она же поможет нам выкрасть Митю, если он там, у Паршина? – спросила Грановская.
– Но говорят же, что их там уже нет, – заметила Елена и, вздохнув, продолжила: – Чувствую, что, пока мы не найдем мальчика, вы, Ева, ни о чем не сможете думать… А нам нужно срочно разобраться в бумагах. И делать это нужно всем вместе.
– И что вы предлагаете? – спросил Забродов, все еще не выпуская папку с бумагами из рук.
– Давайте все-таки позвоним Валентине, – стояла на своем Грановская. – А вдруг она что-то скажет?
– Сначала нужно найти номер ее мобильного, – резонно заметила Елена.
– А что, у вас его нет? – удивилась Грановская.
– Зачем он мне? – пожала плечами Елена. – Вы забываете, я, вернее, мы приехали сюда не на вечер встреч. Не для ностальгических бесед со старыми знакомыми. Мы приехали отомстить Паршину. И еще… – в задумчивости проговорила Елена. – И еще я хочу отыскать ту несчастную малышку, дочь Федора Котлярова и Полины. Если она жива, я хочу удочерить ее и увезти с собой.
– А вы что, собираетесь вернуться? – удивилась Грановская.
– А как вы думали? – твердо ответила Елена. – У меня здесь никого теперь не осталось. А там мой брат, мои новые друзья. Там тепло, там солнце. Я и прах сестры заберу с собой.
– Но там ведь стреляют. Там теперь война, – напомнила Грановская.
– И здесь стреляют, – пожала плечами Елена и, горько вздохнув, напомнила: – Моя сестра Оксана здесь погибла. Там хотя бы знаешь, что при любом раскладе, если не ввязываться, ты сможешь жить и не тужить. Там дома крепкие, стены высокие, охрана надежная. А здесь не знаешь, где тебя подставят. Я сюда приехала исключительно для того, чтобы отомстить и найти девочку.
– А я хочу найти своего сына, – твердо сказала Грановская, и ее глаза наполнились слезами. – И для этого готова на все.
– Скажите, а вы звонили Паршину? – поинтересовался Забродов. – Если ему срочно нужна папка, он, так или иначе, скажет, где ваш сын.
– Да, действительно, – согласилась Ева Грановская. – Ведь приехать с документами Митя с Ликой меня попросили давно. А теперь, когда я не приехала, не перезванивают.
– Ну вот и прекрасный повод, – сказал Забродов. – Перезвоните.
Ева Грановская на минуту задумалась, а потом набрала номер Паршина. Пока она слушала гудки, Забродов успел ловко нажать на ее телефоне кнопку громкой связи, поэтому весь разговор был слышен.
– Алло, – как-то нервно отозвался Паршин.
– Эдвард Васильевич? – проговорила Грановская, изо всех сил стараясь сдержать волнение.
– Да, – сказал он резко. – Кто это?!
– Это я, Ева Грановская.
– Ева?! – удивился Паршин. – Где ты?!
– Неважно. Ты лучше скажи, где мой сын?
– Подожди. Ты что, приехала к моему дому? Документы у тебя?
– Где Митя?! – продолжала наступать Грановская.
– Не волнуйся. С Митей все в порядке. Мои люди вот-вот его привезут. А ты с папкой езжай ко мне в город. Я буду ждать тебя в офисе «Серебряных крыльев».
– Подожди, Эд Васильевич, – поспешила перейти на «ты» Грановская. – Сначала Митя и Лика, когда я им звонила, просили приехать к ним в твой загородный дом. Но потом они сказали, что находятся возле офиса «Серебряных крыльев». А ты говоришь, что их привезут…
– Но все дело в том… – замялся Паршин, – дело в том, что они сбежали. Да, сбе-жа-ли. Но мои люди напали на их след. И сейчас их ко мне привезут.
– Эд, прошу, умоляю, только ничего им не делай! – заволновалась Грановская.
– Да не собираюсь я их трогать! Как только ты привезешь мне папку с документами, забирай свое потомство и катись с ними на все четыре стороны, – не скрывая недовольства, заявил Паршин.
– Я поняла, – кивнула Грановская, поглядывая на Забродова. – Жди меня в офисе.
Отключившись, она бросила на Иллариона Забродова вопросительный взгляд и растерянно проговорила:
– Я все правильно сказала?
– Да, – подтвердил Забродов.
– Так дети все-таки были у него и сбежали… Но он говорит, что уже напали на их след… – как-то отстраненно, будто сама с собой, заговорила Грановская.
– Думаю, он блефует, – покачал головой Забродов. – Похоже, он не знает, где они сейчас.
– Нужно звонить Валентине, – заволновалась Грановская.
Но тут ожил мобильный Елены.
Понимая, что она громкую связь не включит, Забродов поднялся, взял чайник и, склонившись над Еленой, начал наливать ей чай. Елена же настолько была поглощена разговором, что этого даже не заметила.
На ее «Алло!» отозвался грубый мужской голос. По-русски он говорил совсем плохо.
– Госпожа Элен. Дети нет ни в доме за городом, ни в офисе. Но люди видел, как их увозил микроавтобус. Мы узнал номер.
– Молодцы, – сказала Елена и, переходя на английский, добавила: – Спросите у людей Паршина, может, кто-нибудь из них что-то знает или видел…
– Мы подумали, может, стоит его самого взять в заложники, – сказал мужчина, – и выбить у него, куда увезли детей.
– А как же охранники? – уточнила Елена.
– Сейчас он один. Охранник поехал по каким-то делам, – ответил мужчина, продолжая говорить по-английски.
– Действуйте! – резко сказала Елена. – Будете готовы – отзвонитесь.
Отключившись, Елена обвела всех взглядом победителя и сказала:
– Ненавижу сидеть и ждать. Но теперь мы сможем действовать!