Под спокойным детским взглядом Элори он опустил глаза; она заставила его почувствовать, что комплимент прозвучал глупо и совершенно не к месту.
— Чем мы занимаемся, объяснить легче, чем кто мы такие. Хранительница занимает центральное положение в… группе матричных техников. Она… ну, помогает остальным войти в контакт; в общем, работает среди телепатов кем-то вроде центрального координатора. Это всегда женщина. Нас готовят к этому с самого рождения, и иногда… — она отвернулась к окну и бросила взгляд на далекие горы, — иногда мы теряем свои способности всего за несколько лет.
— Теряете? Как это?
Элори еле заметно пожала плечами и ничего не ответила. Только гораздо позже Кервин поймет, насколько переоценивала она его телепатические способности; что за всю свою жизнь ей ни разу не приходилось еще встречать мужчины — да и не только мужчины, вообще человека — который не мог бы свободно прочесть любую мысль, которую она предпочла бы не формулировать вслух. Тогда Джефф еще ничего не знал об изоляции, в какой живут юные Хранительницы.
— Такой вот центральный координатор должен быть женщиной, — повторила Элори, — а остальные работающие с экранами, как правило, мужчины. Кроме поддерживания телепатического контакта — это для женщин слишком тяжелая и опасная работа. Мы надеемся, что ты сможешь работать в тесном контакте со мной.
— Звучит заманчиво, — с улыбкой отозвался Кервин. Элори резко развернулась и уставилась на него, широко раскрыв рот, словно не в силах поверить услышанному.
— Прекратите! — вырвалось у нее; глаза девушки сверкали, щеки залились краской. — Прекратите!
Кервин беспомощно отступил.
— Пожалуйста, успокойтесь, мисс Элори. Если как-то обидел вас, прошу прощения; но, черт побери, понятия не имею, как это у меня получилось.
Она стиснула каменный подоконник с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Они выглядели такими хрупкими, эти белые кисти рук. Через секунду-другую Элори нетерпеливо мотнула головой.
— Я как раз хотела рассказать о комъинах. Всего на Даркоувере семь семейств телепатов.
— А я-то думал, что тут все просто кишит телепатами!
В глазах девушки появился холодный блеск наблюдателя.
— Я не имею в виду способность принимать мысли, выраженные словами. Более или менее, но это умеют все. Я подразумеваю весь спектр психокинетических талантов, с незапамятных времен разрабатываемых нашей кастой; и в первую очередь — умение работать с матрицей. Насколько я понимаю, ты — знаешь, что такое матрица.
— Ну… примерно.
— Так я и думала. Именно через матрицу Клейндори мы тебя и засекли. Это доказывало, что у тебя есть ларан, наследственный признак нашей касты. Проще всего сказать, что матрица — это кристалл, чувствительный к мысли. Я могла бы, конечно, наговорить кучу слов о пространственных решетках, нейроэлектронных сетях, кинетических энергонах и прочем — но оставим это Раннирлу, он у нас главный техник. Матрицы бывают простейшие, например… — Элори коснулась крошечного кристалла, зависшего у ворота в пренебрежение всеми законами гравитации; казалось, именно из него волнами струится тонкое, как паутинка, платье. — Или, наоборот, огромные, искусственно выращенные матричные экраны со сложнейшей кристаллической структурой. Они без потерь перерабатывают энергию магнитного поля планеты и преобразуют ее в другие формы энергии или даже в материю. Перерабатывать сырье, получать тепло, свет, кинетическую или потенциальную энергию — все это можно делать с помощью матрицы. Ты в курсе, что мысленные волны, мозговые колебания — электрические по природе?
— Ну… примерно, — повторил Кервин.
— Дело в том, что волны мысли — даже тренированного телепата — не могут воздействовать ни на что в материальной вселенной. Им не под силу и волоска сдвинуть. Но матричные кристаллы… пожалуй, правильней всего будет сказать, что они многократно усиливают волны мысли; работают чем-то вроде катализатора, придают абстрактной энергии конкретную форму. Вот и все.
— А… Хранительницы?
— Некоторые матрицы настолько сложны, что одному человеку с ними не справиться. Необходимы усилия нескольких специально тренированных мозгов, чтобы установить энергетическую связь. И Хранительница… координирует эти усилия. Больше ничего сказать не могу, — произнесла она, как отрезала, и направилась к лестнице. — В гостиную — сюда; вниз и прямо. — Тончайшей пеленой всколыхнулись складки платья, и Кервин проводил Элори встревоженным взглядом. Он что, опять как-то обидел ее? Или это просто детская причуда?
Он спустился по лестнице, прошел по коридору и оказался в огромном зале с камином — в том самом, где на рассвете уже пили за его возвращение домой. Домой? Зал был совершенно пуст. Джефф уселся в одно из низких кресел и закрыл лицо ладонями. Если кто-нибудь ему все не объяснит, и в самое ближайшее время, он с ума сойдет.
Раздвинулись портьеры, и в зал, слегка прихрамывая, вошел Кеннард.
— Я… У меня в голове сплошная мешанина, — беспомощно признался Кервин, подняв на него взгляд. — Прошу прощения. Наверно, просто слишком много впечатлений сразу.
В ответном взгляде Кеннарда читалась странная смесь сочувствия и веселья.
— Да, понимаю; это должно быть нелегко.
Кеннард опустился на груду диванных подушек, откинулся на спинку и сцепил за головой руки в замок.
— Может, я сумею что-нибудь прояснить, — сказал он.
— Кто я такой, Кеннард? И какого черта тут делаю?
Казалось, Кеннард проигнорировал вопрос.
— Знаете, что я тогда подумал, — после долгой паузы поинтересовался он, — в ту первую ночь, в «Небесной гавани»?
— Прошу прощения, как-то я не в настроении играть в угадайку.
— Не забывайте, я понятия не имел, кто вы такой; Вы были похожи на одного из нас — но, разумеется, я знал, что это не так. Я же из рода Альтонов, у нас иногда ни с того, ни с сего включается довольно извращенное восприятие времени — и, посмотрев на вас, я увидел маленького мальчика, ребенка, который всю жизнь толком не знал, кто он такой и откуда. Мне стало любопытно. Жаль, что вы той ночью не остались с нами, когда я просил вас.
— Мне тоже жаль, — медленно произнес Кервин. «Ребенок, — повторил он про себя, — который всю жизнь толком не знал, кто он такой и откуда». — Я, конечно, вырос, но, похоже, потерял себя где-то по пути. Может, здесь, у вас, получится найти себя снова.
Кеннард встал с дивана. Джефф тоже поднялся на ноги, обратив внимание, что собеседник старательно избегает случайных соприкосновений. Тот улыбнулся.
— Что, интересно, почему?
— Нет, просто… я терпеть не могу, когда меня толкают. С большинством из тех, с кем приходилось встречаться, у меня были весьма натянутые отношения — а в толпе я чувствую себя просто ужасно.