— Ничего подобного. — Она, не моргнув, выдержала его взгляд. — Только… жаль, что все сложилось именно так.
Он погубил их. Он пришел в мир, который любил — и загубил последний шанс этого мира остаться таким, какой он есть.
Но когда Элори взяла матрицу в ладони, Джефф уже не ощущал прежней уверенности. Ему вспомнилась женщина — матричный механик, пытавшаяся прочесть его память; и заплатившая за это жизнью.
— Элори, если это опасно… Черт с ним, обойдусь как-нибудь и без этих четырех лет.
— Мне это не опасно, — она сомкнула ладони над матрицей, и плавающие в кристалле огоньки замерцали ярче. Элори сосредоточенно уставилась в матрицу; светлые волосы ее окаймляли щеки двумя легкими волнами. Потом она подняла глаза на Джеффа.
Он чувствовал себя как на иголках. Прорыв через телепатический блок или барьер — это, как он помнил по первым дням среди комъинов, малоприятное дело.
Свет в кристалле разгорался ярче и ярче, окутывая склоненное лицо Элори золотистым ореолом; Кервин сощурился — таким ослепительным стало свечение — но не в силах был оторвать взгляда от завораживающего чередования пятен света и тьмы. И вдруг каждое пятнышко встало на свое место, словно фрагменты головоломки, и перед глазами у Джеффа возникла четкая, словно отпечатанная, картинка, вид комнаты…
Двое мужчин и две женщины, все одетые по-дарковански, сидели вокруг стола; одна из женщин, очень хрупкая, очень светлокожая, склонялась над матричным кристаллом… Эту сцену он уже видел!
Он оцепенел; предчувствие чего-то чудовищного ледяной лапой сдавило ему сердце. Что-то… Что-то… Вот поворачивается на петлях дверь…
Он услышал собственный крик — хриплый, пронзительный и жуткий, крик до смерти напуганного ребенка, исторгаемый глоткой взрослого мужчины — и мгновение спустя мир растворился в бешено крутящейся черноте.
Оказывается, он вскочил и стоял, раскачиваясь, стиснув ладонями виски; Элори, очень бледная, глядела на него снизу вверх. Забытый кристалл валялся у нее на коленях.
— Зандру Всемогущий! — прошептала она. — Джефф, что ты там увидел? Я и не представляла, что бывает такое… такой шок. — Она глубоко вздохнула. — Теперь я понимаю, почему умерла та женщина, в Старом городе… — Элори зашатало, повело назад, и она прислонилась к стенке. Джефф дернулся поддержать ее, но она, не замечая, продолжала: — Я даже не эмпат, но то, что ты когда-то видел, то, от чего онемел — что бы это ни было, но бедная женщина получила на полную катушку. Если у нее было слабое сердце, оно могло просто остановиться. Ее, в самом буквальном смысле, до смерти напугало то, что ты видел больше двадцати лет назад!
Джефф взял жену за руки.
— Это слишком опасно, Элори.
— Нет; я же профессионал, мне это ничем не грозит.
Кервин понял, что ей самой не терпится узнать, в чем дело — не меньше, нежели ему.
— Давай я попробую чуть-чуть по-другому, — предложила она. — Помнишь, ты рассказывал о каких-то обрывочных воспоминаниях доприютских времен? Давай попробуем добраться до них…
Огни стали ярче, Закрутились вихри разноцветного тумана; где-то вспыхнул голубой глаз маяка, блеснуло белизной низкое здание на берегу странного озера, в котором плескалась не вода; еле ощутимо пахнуло духами, зазвучал низкий музыкальный голос…
Закутанного в меховую накидку, его нес на руках сверкающими коридорами человек с огненно-рыжей шевелюрой — человек, одетый в зеленое с золотом, высокий, статный, привыкший повелевать. «Мой отец…»
— Цвета рода Райднау, — пробормотал из невероятной дали голос Элори.
Картинка задрожала, расплылась, и вот уже Кервин возился с двумя младшими мальчиками, похожими, как близнецы, только один был огненно-рыжий, а другой темноволосый и темноглазый. А еще с ними был высокий, сильный черноволосый мужчина в необычной темной одежде, говоривший со странным акцентом и бывший иногда не прочь с грубоватым добродушием повозиться с детьми. Более туманным был образ светловолосой женщины с музыкальным голосом, расплывчатым видением проплывшей сквозь эти неотличимые ото сна воспоминания.
Без особенного удивления Джефф почувствовал, что приближается к опасной точке. Он начал задыхаться, в висках застучала кровь, и внезапно он действительно стал четырехлетним, он стал…
Высокий, одетый по-земному человек поднялся на ноги, и игрушечный корабль выпал у него из рук на ковер, где возились трое детей. Двое, что помладше, тут же ухватились за игрушку, но третий, который теперь называл себя Джеффом Кервином, не отрывал взгляда от осунувшегося лица человека, закрывающего дверь. Помещение было просторным, с высоким сводчатым потолком и большими окнами.
— Тебе виднее, Клейндори, — произнес мужчина, говоривший с земным акцентом, — но я по-прежнему считаю, что это неразумно.
— Я ни разу еще не поступала против совести, — твердо заявила стоявшая рядом с длинным столом высокая светловолосая женщина. — Это глупцы и фанатики — и ничего больше. Неужели мне теперь бежать и прятаться из-за того, что на улицах вопят всякие сумасшедшие?
— Все это так, — произнесла рыжая, чуть смугловатая женщина, похожая на Клейндори, но пониже ростом и не такая красивая. — Только глупцы, сумасшедшие и фанатики могут быть опаснее тех, кто разумен и трезв.
Клейндори оперлась на стол; в светлом лице ее читался вызов.
— Неужто вы и впрямь настолько боитесь, что готовы бежать и прятаться — умолять о защите Хастуров, которые как только меня ни обзывали! Арнад? Джефф? Кассильда?
За спиной у Клейндори поднялся даркованин в зеленом с золотом плаще и, смеясь, заключил ее в объятия.
— Если б у кого-то из нас и возникли такие мысли, мы постеснялись бы высказывать их перед тобой, Золотой Колокольчик! — сказал он. — Но-по-моему, нам следует быть реалистами — и ты понимаешь это не хуже, чем я; иначе зачем вы с Кассильдой привели детей сюда — в час, когда им полагается спать?
— Арнад прав, — проговорил человек, одетый по-земному. — Поверь мне, Клейндори, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Для тебя это все равно, что расписаться в собственном поражении. Но мы же улетим совсем ненадолго — год или два на другой планете, и все. И это единственный выход, какой нам остался — если, конечно, как ты говоришь, мы не хотим идти на поклон к Хастурам. Или, того хуже, к землянам!
— Тогда как скажете, — пожала плечами Клейндори.
— Я обо всем договорюсь — никто и не пронюхает, — заверил землянин. — Значит, я отправляюсь прямо сейчас; только… — Он замялся. — Вы уверены, что здесь безопасно?
Даркованин, Арнад, надменно сжал рукоять висящего у пояса кинжала.
— Пусть только кто посмеет сунуться!
Казалось, после ухода землянина время растянулось, замедлило ход. Близнецы задремали на ковре; Клейндори и Кассильда переговаривались вполголоса; Арнад беспокойно шагал из угла в угол, не спуская руки с рукояти кинжала.