Тело Гарри Дугласа случайно нашел уборщик, заметивший кровь на полу в коридоре. Теперь все три агента ФБР лежали вместе в отдельном отсеке судового морга вместе с погибшими вертолетчиками. Иранца в американской форме, искавшего мистера Миллера, положили рядом с ними по просьбе из Вашингтона. ФБР надеялось его опознать. Хотя, если честно, в Бюро не очень на это рассчитывали. Кого он не смог одолеть, выяснить не удалось – свидетелей его смерти не нашлось.
Эндрю Миллер тем временем осваивался в каюте своей спутницы и ее брата-фокусника. Каюта, конечно, была поменьше его прежних апартаментов, однако здесь он почувствовал себя в относительной безопасности впервые за последние двое суток. Амалия предложила его загримировать на всякий случай, если вдруг на борту еще остались похитители и их сообщники, чтобы они не могли его узнать. Благо в артистическом реквизите нашлись не только накладные усы и борода. Сам Эндрю воспринимал это как какую-то дурацкую игру, однако возражать не стал и даже терпеливо сносил все эксперименты Амалии и ее брата над своей внешностью. Саблин, который взялся дежурить у каюты первым, вполне искренне восхитился, увидев загримированного до неузнаваемости Миллера. Довольный результатом, Эндрю потребовал себе виски. Габриэль, брат Амалии, не стал с ним спорить, а предоставил бар в своей каюте в полное распоряжение гостя. Остаток дня прошел спокойно – Эндрю медленно, но уверенно накачивался виски в компании Амалии и Габриэля. К тому, что они пьют мало, он относился философски – среди иностранцев ему редко попадались люди, способные или хотя бы просто желавшие посоревноваться с ним в количестве выпитого. Часам к десяти вечера объем поглощенного им виски превысил даже его способности, так что Миллер завалился на бок и захрапел.
Саблин и Зиганиди оборудовали себе пост у дверей каюты. Хозяину каюты напротив, отправившемуся в круиз работать диджеем, не повезло – накануне его нашли в одном из нижних коридоров уже мертвого. Так что он переехал в морг, вещи его перекочевали на склад, выделенный под имущество погибших пассажиров и членов экипажа, а суетливый менеджер отдал Саблину электронный ключ – после того как шустрый стюард устранил все следы пребывания прежнего жильца. По поводу чего Николай не уставал прикалываться. Мол, только появилась возможность пожить со всеми удобствами, как надо будет съезжать.
Чтобы не изображать стоящего на часах караульного, Боцман предложил вытащить в коридор диванчик, имевшийся в каюте. Дежурить решили по очереди. Первым дежурил Николай – именно в эту смену Боцман наведался к тайнику, обнаружил там чемоданчик и принес его в каюту, никем не замеченный. Когда ближе к полуночи он заступил на вахту, Зиганиди ушел отдыхать – а на деле, прихватив с собой две портативные рации и «неучтенный» пистолет в дополнение к выданному официально, отправился проведать Катю. Точнее, им предстояло поработать вместе.
Пережившая очень долгий и полный впечатлений день Марта заснула почти мгновенно. Убедившаяся в этом Катя уже дожидалась Николая в условленном месте. Помимо огромных шлюпок на лайнере имелась масса иных спасательных средств. В том числе самонадувающиеся плотики, рассчитанные на шестерых спасаемых. Вскрыть замок, фиксирующий контейнер с таким плотиком, было делом несложным. Сложнее было перетащить контейнер на кормовую площадку, ту самую, которая была ближе всего к воде. Несмотря на то что время перевалило за полночь, на палубе было полно народу – в том числе членов экипажа и сотрудников охраны. Кате с Николаем пришлось почти полтора часа изображать влюбленную парочку, пока удалось уже «отстегнутый» контейнер перетащить на присмотренное место и накрыть его брезентом, предусмотрительно позаимствованным с какого-то палубного механизма. Зиганиди с удовлетворением осмотрел плоды их труда. Теперь останется только стянуть брезент, сбросить контейнер за борт и прыгнуть следом самим – само собой, в компании мистера Миллера. Потом запихнуть на уже распаковавшийся плотик «пациента» и двигаться прочь от гостеприимной «Атланты» в открытое море, где их подберет адмирал Нагибин. Конечно, плотик – не скоростная моторка, но на веслах даже за пару часов можно покинуть зону видимости радара лайнера, не говоря уже о видимости визуальной.
Саблин тем временем продолжал изображать часового у каюты фокусника. По коридору то и дело проходили люди, как поодиночке, так и небольшими компаниями, перемещаясь из одного места развлечений в другое. Это Саблина не удивляло – соседями маэстро Аргьери были такие же наемные артисты, как и он сам, призванные развлекать пассажиров. Сидящий на диване Саблин неизменно вызывал удивленные взгляды и возгласы, но с расспросами к нему никто из проходящих мимо не лез.
Виталий посмотрел на часы – Николай отсутствовал уже почти два часа. Хотя Боцман сомневался, что кто-то обратит внимание на нерегулярность «смены часовых», но все же… Рация тихонько прожужжала, подавая сигнал вызова. Зиганиди сообщил, что у них все готово, но пока надо понаблюдать за обстановкой. Хорошо все-таки, что теперь есть связь.
Боцман едва успел убрать рацию, как из-за поворота коридора появился стюард. Точнее, человек в форме стюарда – лицо его Саблину было незнакомо. Кстати, смуглое такое лицо… Если он и не иранец, то примесь восточной крови в нем явно имеется. Стюард явно понял, чего ради Виталий сидит на диване в коридоре.
– Простите, сэр. Мне нужен Габриэль Аргьери, аниматор. Это ведь его каюта?
– Да, – не стал хитрить Саблин, но задал встречный вопрос:
– Что вам от него нужно?
– Меня послал капитан Свенсон. Я должен передать его просьбу мистеру Аргьери. Он здесь?
– Здесь. Но прежде чем вы войдете, я должен вас обыскать, – заявил Саблин тоном, не терпящим возражений. Стюард понимающе кивнул и поднял руки. Обыск показал только, что под одеждой у него нет «запрещенных предметов» – ни ножа, ни тонкой проволоки, ни, тем более, пистолета. Саблин кивнул, разрешая стюарду войти. Тот постучал, потом вопросительно посмотрел на Виталия.
– Мистер Аргьери! К вам посыльный от капитана, – Саблин понял его взгляд и сам сообщил о визитере.
Щелкнул замок, и дверь открылась. Маэстро жестом пригласил войти. Боцман окинул взглядом коридор и вошел вслед за стюардом.
– Что просил передать капитан Свенсон? – спросил фокусник. Посыльный объяснил. Суть его довольно многословной речи сводилась к следующему. Многие пассажиры, взволнованные последними событиями, не могут уснуть и не хотят проводить ночь в своих каютах. А раз люди не спят, их нужно развлекать. Поэтому, мол, капитан понимает, что маэстро Аргьери, наверное, устал, что у него есть право на личную жизнь и на отдых, но он будет очень признателен, если маэстро выступит перед публикой. Например, за дополнительную плату.
Фокусник задумчиво посмотрел на стюарда, на сестру, на Саблина. Виталий мысленно усмехнулся. Что смотришь, мол. Знаешь ведь, что я здесь только ради Миллера. И мне твое отсутствие, в принципе, на руку. Не будет свидетелей похищения бывшего полковника Милевского его бывшими соотечественниками.
Боцман, пользуясь моментом, осмотрел каюту. Смятая постель. На ней, повернувшись лицом к стене, по самые плечи накрытый одеялом – спит Эндрю Миллер. На прикроватном столике – наполовину опустошенная бутыль вискаря, еще три пустые стоят рядом на полу. В углу – здоровенный цирковой кофр, в разноцветных наклейках. Открытый и пустой.