А еще я хорошо знал, что пенсионер Лукич от безделья страдает манией любопытства, но сегодня он никак не мог подобраться к квартире Хамовича поближе – вахтенный мент отгонял. Поэтому Лукич, насторожив уши, и мыкался по двору туда-сюда, пытаясь выудить хоть что-то из разговоров служивого люда.
– Кто это? – спросил майор.
– Ваш будущий клиент.
– То есть?…
– Он живет на первом этаже в следующем подъезде. По идее, вы обязаны и его допросить. Как возможного свидетеля.
– Опросить, – поправил меня Ляхов.
– Это что в лоб, что по лбу.
– Не скажите… – Майор коротко улыбнулся. – Разница между допросом и опросом есть. И существенная.
– Мне бы не хотелось узнать, в чем она заключается.
– Все верно – большие знания, большие горести…
Некий намек, прозвучавший в последней фразе Ляхова, заставил меня внутренне вздрогнуть. А мент, оказывается, философ, подумал я. Шибко грамотный. Скорее всего, учился на юридическом факультете университета, а не в Высшей школе МВД.
– Пойду домой, – сказал я устало. – У вас еще есть ко мне вопросы?
У меня было такое состояние, словно меня избили.
– Пока нет. Большое вам спасибо, – любезно ответил майор.
– За что спасибо? Я ведь ничем вам не помог. Ах, да, кофе… Но это мелочи.
– Кофе у вас и впрямь великолепный, и я искренне за него благодарен. А что касается вашей помощи в расследовании… Вы раскрыли характер человека, в какой-то мере его внутренний мир, привычки и наклонности.
– Ну, о буйном нраве Хамовича, наверное, все знают…
– Не скажите. Поведение человека на работе и дома разительно отличается. На работе некий индивидуум душка, а дома – тиран. Так бывает очень часто.
– Может быть. Я не силен в психологии.
– И кстати, о том, что покойник поколачивал своих домочадцев, от вас я услышал впервые. А это наводит на некоторые размышления…
Я индифферентно пожал плечами. Мне его заботы и версии преступления были до лампочки. Своих проблем хватало. Тут я некстати вспомнил о подружке с ее заявкой на вакантное место моей супруги, и настроение упало ниже нулевой отметки.
– Возможно, мне придется потревожить вас еще раз, – сказал мент.
– Да сколько угодно… – буркнул я; и поторопился скрыться в подъезде.
Верно говорят – слово, сказанное всуе, часто имеет продолжение. Лучше бы я в этот момент прикусил свой глупый язык. Увы, тогда я даже не мог предположить, что наша следующая встреча уже не за горами…
Моя просторная квартира вдруг стала давить на меня, жать, как новые, не растоптанные ботинки. Я не находил себе места. Чтобы я не делал, перед моим внутренним взором вновь и вновь появлялась картина разора в гостиной Хамовича. И везде кровь, кровь, кровь…
Я несколько раз бегал в ванную, чтобы опорожнить желудок. Но ничего, кроме желудочного сока, выдавить из себя уже не мог. Меня душили спазмы, и я с трудом глотал теплую кипяченую воду.
Когда наступило очередное облегчение, я сказал сам себе: нет, все, хватит! Надо куда-то слинять. И принять на грудь как минимум поллитры чего-нибудь покрепче. Иначе у меня крыша поедет.
Быстро собравшись, я выскочил на улицу, при этом стараясь не смотреть на дверь квартиры Хамовича. Там по-прежнему торчал постовой, но Евсеева не было.
Наверное, бедный Евсей, сраженный той же «болезнью», что и я, пошел в ближайший киоск, где торговали водкой на разлив (естественно, безо всяких лицензий и разрешений), «полечиться» приличной дозой спиртного. Водка у нашего участкового была лекарством от всех болезней. Он даже коньяк считал баловством.
Ноги сами принесли меня в ресторан «Ё-мое». Он находился в десяти минутах ходьбы от моего дома, на берегу пруда. На другой стороне нашей городской достопримечательности раскинулся парк с аттракционами, а берег, где какой-то крутой бизнесмен построил ресторан, всегда был неухоженным, поросшим камышом и частично застроенный домами частного сектора.
Нужно отдать должное злостному частнику – свое «Ё-мое» он отгрохал на загляденье. Ресторан был небольшим, но очень уютным. Его сделали в стиле «ретро» – деревянные стены, сложенные из колод, резные наличники и коньки крыши, на подворье везде валялись каменные глыбы (что-то наподобие японского сада камней) и стояли еще какие-то постройки…
В общем, ландшафт был причесан под «старину». Лично мне здесь нравилось почти все. За исключением цен. Когда я впервые увидел счет за свой ужин, волосы у меня поднялись дыбом. И опустились лишь тогда, когда я выскреб из кошелька последнюю мелочишку официанту на чаевые.
После это я захаживал сюда в основном для того, чтобы повыпендриваться на людях, выпив рюмку коньяка, чашечку кофе и съев мороженное. А если и заказывал что-то посущественней, то только на крытой летней веранде, которая служила одновременно и причалом для лодок. Здесь все было попроще и подешевле, нежели в деревянном теремке.
Что касается названия заведения, то мне кажется «Ё-мое» для него было в самый раз. Хотя бы потому, что нечаянные посетители ресторана, даже вполне состоятельные господа, когда приходила пора рассчитываться, и им подсовывали счет, первым делом непроизвольно вскрикивали «ё!…» – ну и так далее. Короче говоря, выражались совсем не литературно.
В основном ресторан посещали хорошо упакованные бизнесмены, вороватые чиновники-взяточники из городской администрации и дорогие проститутки. А также случайные клиенты и такие придурки, как я, которые тщились выглядеть респектабельно – когда у них появлялись деньги.
(Должен сказать, что солидный нумизмат просто не имеет права отираться в разных сомнительных забегаловках. Иначе среди элиты коллекционеров монет ему нечего будет делать. Не знаю, кем и когда были установленные эти неписаные правила, но выполнялись они неукоснительно. Небогатым и безденежным настоящий нумизмат может быть только в начале своего пути).
Я не стал заползать в деревянное чрево «Ё-мое», а уселся на веранде. Мои легкие жаждали свежего воздуха, а желудок – доброй порции спиртного.
– Чего изволите?
Официант вырос передо мной, как та сказочная Сивка-Бурка, вещая каурка. Он был очень молод, но уже не прыщав.
– Триста. «Абсолют». И лимон, – отчеканил я одним духом. – Да побыстрее!
– Момент-с…
Половой исчез. Он был одет «под старину» – косоворотка, жилет, картузик… Чего только не придумаешь, чтобы завлечь клиентов.
Официант и впрямь задержался в буфете недолго. Спустя две-три минуты на моем столе уже стоял запотевший графинчик с финской водкой и тарелочка с лимонными дольками, посыпанными сахаром.
Первую рюмку я залил в желудок не без внутреннего сопротивления. Мне казалось, что она может тут же вернуться обратно.